«Сделать из Мытаря Фарисея – это никак не показалось бы Ему великим достижением. Но взглядом, пока еще непостижимым для мира, Он видел, что грех и страдание – это нечто само по себе прекрасное, святое, исполненное совершенства. Эта идея выглядит опасной. Верно. Все великие идеи всегда опасны. Но нет ни малейшего сомнения в том, что это был символ веры Христа. И у меня нет ни малейшего сомнения, что этот символ веры и есть истина.
Конечно, грешник должен каяться. Но почему? Только лишь потому, что без этого он не сумеет осознать то, что сотворил. Минута раскаяния – это минута посвящения. И более того. Это путь к преображению собственного прошлого. Греки считали, что это невозможно. Среди их гномических афоризмов часто встречается утверждение: “Даже Боги не в силах переменить прошлое”. Христос показал, что это доступно даже самому отпетому грешнику. И это единственное, что тот может сделать. Я совершенно уверен, что если бы спросили самого Христа, Он ответил бы, что в тот момент, когда блудный сын пал в ноги своему отцу с рыданиями, он воистину преобразил в прекрасные и святые события своей жизни и то, что он расточил свое имение с блудницами, и то, что пас свиней и рад был бы пойлу, которое они ели. Большинству людей трудно понять эту мысль. Мне думается – чтобы понять ее, нужно попасть в тюрьму. А если так, то ради этого стоило попасть в тюрьму.»

Этот фрагмент из “тюремной исповеди” Оскара Уайльда “De Profundis” (“Из бездны”) можно поставить эпиграфом к собранию книг Жана Жене, стихотворения и романы которого, пытаются преобразить Преступление и Зло, поднять их до Святости.
В этой связи интересно одно из писем Жене к другу, – Франсуа Сантену, – написанное 3 июля 1943. Оно заканчивается словами:
«Еще читаю “De Profundis” Уайльда и невольно сравниваю два письма: письмо Уайльда Бози и Монтерлана – сыну. Они одинаково благородны, несмотря на то, что в “De Profundis” повсюду всплывают денежные подробности. Прекрасные страницы.»
Неизвестно, были ли приведенные слова Уайльда в экземпляре книги, которую читал Жене (полностью “De Profundis” была опубликована только в 1962 году), и дочитал ли Жене исповедь до этого места (оно находится в последней четверти книги), о “De Profundis” в письмах к Сантену Жене больше не упоминает.

* * *
В субботу 29 мая 1943 года Жан Жене арестовывают, и он очередной раз попадает за решетку.
Это заключение Жене перекресток для нескольких тюремных сюжетов:

29 мая Жене попался на краже редкого издания “Галантных празднеств” Поля Верлена, другого поэта и узника.
Как известно, тюремное заключение (1873-74 г.) сыграло важную роль в жизни Верлена: именно в тюрьме поэт заново обратился к вере, до конца дней чередуя в своем творчестве сборники христианского и проклятого поэта.
В “De Profundis” Уайльд тоже вспоминает о Верлене:
«Две самых совершенных человеческих жизни, которые встретились на моем пути, были жизнь Верлена и жизнь князя Кропоткина: оба они провели в тюрьме долгие годы; и первый – единственный христианский поэт после Данте, а второй – человек, несущий в душе того прекрасного белоснежного Христа, который как будто грядет к нам из России.»

Украв “Галантные празднества” Жене попал в тюрьму Санте. В одном из писем к Пабло Пикассо Жене спрашивает, помнит ли тот номер камеры, в которой сидел Аполлинер.
“Король поэтов” Гийом Аполлинер попал в Санте 7 сентября 1911 года, вскоре после похищения из Лувра “Джаконды” Леонардо. Подозрение на поэта пало из-за дружбы с неким Жери Пьере, завещанным в краже других, менее заметных, экспонатов музея. Через несколько дней поэта выпустили на свободу, правда, Аполлинер все же дополнил жанр, написав цикл тюремных стихов.

Третье пересечение, уже знакомое: в письме на одном листе с адресом, украшенным рисунком анютиных глазок, арестант “5/32 бис” – Жене – пишет о том, что читает исповедь заключенного “C. 3. 3.” – Уайльда.

И последнее.
Еще один поэт, – Сергей Параджанов, - пишет из лагеря строго режима Роману Балаяну (декабрь 1974):
«Рома, прочти, пожалуйста, Корнея Чуковского 3 том – Оскар Уайльд – ты все поймешь. Прочти два раза и дай прочесть Светлане [жене Параджанова]. Это просто страшно – аналогия во всем.»
Не имея возможности причитать исповедь Уайльда или его писем того времени, Параджанов читает большую биографическую статью Чуковского об Уайльде, и узнает себя в Узнике Рэдингской тюрьмы...