5 К экрану, сэр!

Англомания, конечно, хорошо. Но страстность культа и соответствующая ему риторика порой, конечно, вызывают снисходительную улыбку. Хорошо, что не раздражение. Верить в лучшее в мире кино и лучшую в мире актерскую школу ты не обязан, но оценить литературное и искусствоведческое мастерство Лилии Шитенбург изволь.

Она берет судьбу актера и готовит ее целиком. Набор заморских нераспознаваемых специй – это собственная серость читателей, слыхом не слыхавших о десятках фильмах, которые автор знает наизусть. Чтобы до конца уловить все лихие нюансы восхождения на вершины под названиями Алек Гиннесс или Питер О’Тулл требует недюжинная эрудиция. Но можно ведь и просто плыть по течению частенько ироничного, покровительственного тона, которым излагаются взлеты и недоработки героев книги.

На обложку совершенно продажно вынесены Мартин Фриман и Бенедикт Камбербатч (так у Шитенбург). Слепящий глянец фотографии немножко отсвечивает и в их портретах. Автор передает разительный контраст, которой произошел не только во взаимоотношениях актера и экрана, но и способах о нем говорить. В главах о Томе Кортни и Мэгги Смит – прошловековая степенность, деликатный юмор и салонное перешептывание за спиной. Но всё это начинает рушиться в повествовании о Колине Ферте, угодившем в мясорубку возрождения кабалы киноапмплуа. Шитенбург любит и не щадит. Кажется порой, что из виду даже потерян читатель. Настолько надо высказаться, зафиксировать, проанализировать, выписать, придать форму тому, что с трудом подразумевает что-либо подобное, поскольку на родине этого не требовалось. Удивительно, как голос издалека и на чужом языке монументально воссоздает то, что могло бы уже покрыться углями масс-медийной топки (интернет всё помнит, пока).

Сложно выделить какой-либо более удачный портрет. Трое последних персонажей – ещё в полном расцвете сил, но уже заслужили героическую и проницательную поэму. Предыдущие мастера же смутно угадываются новым поколением. Но какая у них была жизнь! Полная творческих бунтов и свобод, в вихре гениальной драматургии, в том числе и на экране. Алек Гиннесс ещё мог презрительно корчить бровь о своем участии в Star Wars. Но центрифужные съемки в кинокомиксах для Ферта, Фримана и Камбербатча – единственная возможность закрепиться в массовом сознании со своим благородным британским происхождением. А вот Мэгги Смит в «Гарри Поттере» связала две эпохи. Удача и счастье. При этом в книге почти нет ощущения времени. Точнее, этому не придается большого значения, оно само возникает как следствие частной эрудиции. Зато есть личностная дистанция, протяжная и величественная.

И у всех у них есть театр. В большинстве своем великий шекспировский. Лилия Шитенбург никак не может обойти стороной выдающихся Гамлетов, Ричардов III, Дездемоны. Не без Чехова, Ибсена, Пинтера. Разная –ведческая механика для искусств. Но в книге театр и кино будто немножко спорят не столько за биографию персонажа, сколько за его актерскую тему – кто же сильнее позволил выразить себя, сформировал и дополнил. Этому нет окончательного вердикта, но есть живой исследовательский процесс.