3.5

Простите мне отвлечение с самого начала, но я прочувствовал понятие «империя» в полной мере тогда, когда смотрел на могильный камень грузинского князя, вделанный в пол собора в Мцхете. На этом камне по-русски было написано, что грузинский аристократ пал в начале Первой Мировой в Галиции. Смерть этого представителя национальной окраины, интегрированной в военную машину метрополии, смерть на территории соседней империи, все еще сохранившаяся более века спустя надпись на русском – все это придает сухому термину эмоциональную окраску.

В этой книге Закавказье тоже будет (в отличие от серии «Окраины РИ», где редакционная коллегия капитулировала, и том об этой территории не состоялся). Будет и Туркестан, и Польша, и Финляндия. Автор вроде бы ставит перед собой цель исследовать «цену империи». Приносили ли эти окраины центру доход или убыток.

Но почти сразу автор честно признается, что материалов у нее нет, а есть пара дореволюционных изданий, с сомнительной методологией, да к тому же охватывающих лишь часть государственных расходов и доходов. Дальше – больше, она честно же говорит, что можно вести речь только о дискурсе, т.е. о том, как современники представляли себе финансовые отношения окраин и центра, а о фактах мы можем взять и забыть из-за неполноты и несопоставимости данных.

Все это выглядит довольно уныло и печально. Если учесть, что фоном для исследования служат несколько приводимых автором трудов по эконометрике других империй, печаль усиливается. Забавно, как отличаются индивидуальные картины мира – DeadHerzog осторожно предупреждает читателя, что в книге много цифр, но поверьте выпускнику факультета международных экономических отношений – книга бедна цифрами, они не связаны между собой, служат отрывочными иллюстрациями к некоторым ходам правительства и других акторов, никак не верифицируются и почти незаметны в тексте. Текст же носит подчеркнуто нарративный характер, не содержит ни одной модели движения денежных средств и, по хорошему, к финансам никак не относится (да и представления о них не дает). Как-то неловко говорить, что инфляции в книге вообще нет, деньги не теряют стоимости и цифры доходов/расходов за десятилетия суммируются ничтоже сумняшеся без каких либо поправок (не говоря о том, что за рассматриваемое время в стране три раза менялась сама денежная система – вся эта возня с ассигнациями, серебряным и золотым стандартом). Ох уж эти историки.

Каждый раздел книги предваряется теоретической вставкой. Сами вставки достаточно хороши, информативны даже, содержат много любопытных ссылок на опыт других империй, от, естественно, Британской до Португальской. Однако в тексте и контексте основных разделов книги они никак не задействованы. Потому выглядят инородным телом, неким соблюденным обязательным элементом. Порадовали ссылки на Гершенкрона, который мне уже встречался в Русской революции Фицпатрик (я даже заказал эту книгу ) и на Киндлбергера, на которого примерно в этом же контексте совсем недавно ссылался Перри Андерсон .

Но сам нарративный рассказ хорош, особенно про Польшу и Финляндию. Автор сумела ярко рассказать о том, как царская власть вяло, рывками, с пробуксовками на десятилетия, но сумела ликвидировать все признаки экономической обособленности Польши (по явно выраженным политическим мотивам). Любопытна и ссылка на книгу Розы Люксембург об интеграции польской экономики в оную Российской империи, редко эту ее работу вспоминают.

Не менее интересно было читать и о Финляндии, о воспринятом неоднозначно и современниками разрешении финнам иметь свою валюту, о бодании царских министров с Сеймом, о роспуске последнего из-за формулировок бюджета. Эту часть, признаюсь, я не знал вовсе. Но, как экономиста, меня смущает полное отсутствие описания механизма введения новой валюты в 1860-е – как выполнялся обмен, через какие учреждения. Вероятно, что-то об этом есть в ссылках, я кое-что повыписывал.

Туркестан и Кавказ освещены слабо, фрагментарно даже. Разве что хлопковый бум выведен динамично в перспективе противостояния интересов казны, аграрных капиталистов и текстильных промышленников.

В целом книга любопытная, но не выдерживающая своего названия. Но само наличие такого исследования нельзя не приветствовать, это шаг в верном направлении.