5

«– Ну что вы… Это уже другая, «Гапринди, шаво мерцхало»… Слышите? Они замирают, сходят на pianissimo … и вдруг тоска вспыхивает, как пламя в очаге…»

У меня с Диной Рубиной странные отношения. Я читаю её произведения. И они мне нравятся. Пишет ведь она замечательно. А потом приходит странное послевкусие, что что-то не так. Слегка есть ощущение какой-то наигранности, что ли. А может правильнее будет сказать, что переигрывает.
Я, правда, не знаю, как правильно. Но она правда мне нравится. Вот такая дилемма.

А сам по себе рассказ- это какое-то невероятное, я бы даже сказала не вполне возможное, но вдруг вполне мною осязаемое сочетание вкуса и боли. Да-да, именно так.
На протяжении всего повествования мне постоянно хотелось того грибного, ароматного супу, что готовили в небольшой грузинской харчевне Васо и Мананы. Я прям слышала его аромат, как и аромат чаю, вобравшего в себе все запахи леса, и даже ощущала тёрпкий пряный вкус хванчкары. А уж этот свежеиспечённый лаваш с завёрнутыми в него зеленью, лобио, баклажанами с чесноком… Чувствуете, как выделяется слюна?
И следом тяжёлая, страшная в своей правдивости и жестокости история любви и смерти. История жизни и боли двух людей, вина которых была только в том, что они родились евреями.
Ну какая тут еда, после ужасов рассказа о годах, живьём проведённых в яме под домом, почти могиле, о настоящей могиле, которая дышала и всхлипывала ещё несколько дней после зверства, которое там учинили фашисты (о эти могилы на бескрайних полях моей страны, живая, непроходящая боль).
Печально сознавать, что «милосердие и страх, добро и жестокость не распределены между разными людьми, а соседствуют в каждом человеке. И всякое чувство не бесконечно…» Печально знать, что мы устаём от всего… когда-нибудь.

Для клуба Последний романтик ЛЛ