4 Давайте же скорее займемся развратом

Стюарт Хоум очаровательный маргинал, рассуждающий на одной странице о минете, а на другой о Бодрийяре. На своей родине, в Англии, он известен и как романист, и как автор культурологических работ. Как и многие другие маргинальные авторы, был издан в России благодаря стараниям Ильи Кормильцева, который перевел на русский язык и роман, о котором далее пойдет речь.

Ведущий прием текста — палимпсест. Хоум будто исписал разного рода заметками какую-то бульварную книжку об оккультизме. Самонареченный "отец плагиатизма" за основу своей эстетики взял pulp fiction. Хоум хорошо знаком со стилем известных представителей английской бульварной прозы середины ХХ века, обильно её цитирует на уровне текста и приёмов. Нетрудно догадаться, что стилистическими изысками роман Хоума не выделяется. Это лапидарная, динамичная проза, построенная на движении и постоянном перемещении.

Согласно синопсису, главный герой - глава мистического культа. Некая таинственная организация провела эксперимент над ним и внедрила в его сознание еще несколько личностей. Одна из них - режиссер арт-хаусных фильмов. Книга представляет собой несколько сюжетных колец: завязка повторяется несколько раз, за ней следуют разные варианты событий. Герой контролируется то одной, то другой личностью, встречает разных девушек (которым тоже внедрили несколько личностей), занимается с ними сексом (а на самом деле, сексуальной магией) и наблюдает за тем, как они едят и полнеют.

Примерно так же, как клей соединяет страницы книг в мягких обложках, все эти разрозненные элементы книги соединяет вместе всеобъемлющий стёб. Хоум смеется одновременно над оккультной теорией восприятия мира и конспирологической. Все ритуалы и проповеди проводятся героем с неизменной скукой и унынием, ведь никого не волнует призыв Левиафана. Собрание оккультистов - просто клуб по интересам, где великие магистры собираются разве что чтобы попить чай.

«Каждый географический объект связан с той или иной магией, а архитектурные сооружения построены в память о древних богах» - эту нехитрую мысль главный герой вдалбливает (простите за каламбур) своим любовницам в то время, когда не занимается с ними сексом. Секс этот простой и грубый, с подчинения со стороны женщин, разумеется. Недвусмысленный кивок в сторону сексуальной магии Алистера Кроули - старого некрасивого гедониста, который, примерно такими же способами что и герой, умудрился одарить своими флюидами неисчислимое количество учениц.

Хоума интересует секс как один из центральных аспектов жизни, который с самых древних времен стал ритуализироваться, наполняться разными оттенками, смыслами и табу. Но больше всего Хоум эротизирует принятие пищи. Всех девушек, которых встречает главный герой, он заставляет объедаться. Не исключено, что автор здесь делает отсылку к идеалу женщины древних времен, которая должна была быть внушительных пропорций и габаритов, как символ рождения, плодородия. С другой стороны, английский автор здесь очень похож на своего давнего французского коллегу. Речь, конечно, идет о маскоте всех сексуальных перверсий, панке от литературы еще до зарождения панка - маркизе де Саде.

В "Жюльете" и "Жюстине" мы так же обнаружим чередование оргий и пиров. Сад выступает как проповедник утопии плотских удовольствий, но занимается ли тем же самым Хоум? Не знаю. Весьма вероятно, что он указывает на одну черту современной культуры. Эротика в наше время давно вышла из тени. Полуобнаженные и обнаженные модели смотрят на нас с множества плакатов и из рекламных роликов. Но общедоступность эротики привела к установлению сексуальных норм, которые, в свою очередь, сделали табуированным другой аспект — поглощение пищи. Вместо этики эротического возникла этика телесного, где неприлична не сексуальная свобода, а некрасивое тело.

Секс в романе механичен и несмотря на его завершенность, все же оказывается в рамках определенного ритуала, нужного для достижения некоей цели. А вот поглощение пищи вызывает у героя невероятное возбуждение, становится чем-то невообразимо прекрасным, трансцендентным, магическим актом сотворения богини из смертной девы. Хотя секс и поглощение еды не столь различны меж собой, они обитают примерно на одной плоскости чувственного. Если держать в памяти игры с подчинением, то динамика секса у Хоума такая же, как и динамика сытного обеда — поглощение, абсорбция. Но, разумеется, всё это не более чем пародия.