5 Существование иконы: - Я видел человеческий образ Бога, и спасена душа моя.

Преподобный Иоанн Дамаскин (Иоанн из Дамаска)

...по человечеству Христос отличается индивидуальными и особенными признаками или свойствами от прочих людей (от со-человеков), подобно тому, как различаются человеческие индивидуальности между собою. Поэтому и можно сказать: «один из нас».
=======================================================================
По преданию, с именем Иоанна связывают возникновение одного из образов Богородицы. Когда в Византии возникла ересь иконоборчества, поддержанная императором Львом III Исавром, Иоанн написал три трактата в защиту иконопочитания и направил их императору...Иоанн был отстранен от должности и наказан отсечением кисти правой руки, которая была повешена на городской площади. Спустя некоторое время Иоанн получил отсечённую руку обратно и, затворившись у себя, приложил кисть к руке и стал молиться перед иконой Богородицы. Через некоторое время он заснул, а проснувшись, обнаружил, что рука чудесным образом приросла. В благодарность за исцеление Иоанн приложил к иконе сделанную из серебра руку, которая воспроизводится на многих списках иконы, получившей именование «Троеручица». Википедия.

Возможность священного иконописания Дамаскин обосновывает из общего представления об отношении между духовным и вещественным, невидимым и видимым, как раскрывается оно для нас в свете Воплощения.
Иконоборчество и для него есть вид ... нечувствия Богочеловеческой тайны, в этом смысле некое до-христианское умонастроение... Бог, по чистейшей духовности естества Своего, не-видим, "беспределен" и потому "неописуем" и неизобразим, не имеет действительного образа в вещественном мире. Однако, символически во всяком случае и невидимое описуемо в слове. Образ вообще есть "обнаружение и показание скрытого". И в этом смысле возможно видимое изображение невидимого, "так что телесный образ показывает некое бестелесное и мысленное созерцание".
Образ, символ,описуемость.
Бог являлся в образах в Ветхом Завете Таковы пророческие образы, сама Ветхозаветная Скиния ("образ всея твари", показанный на горе; срв. у Григория Нисского), Ковчег Завета и херувимы над ним, как предстоящие Богу.. И Авраам, Моисей, Исаия, и все пророки видели образ Бога, а не самое существо Божие. Купина Неопалимая есть образ Богоматери. Этот тип образов символичен. И в самой твари есть некие естественные образы, показывающие нам (хотя и тускло) Божественные откровения (например, тварные аналогии Троичности). Поэтому вообще и возможна самая речь о Боге, хотя она всегда остается неточной и приблизительной, так как знание невидимого посредствуется в видимых знаках...
Многозначность образа
. Дамаскин различает несколько видов образа.
Первый образ создал сам Бог. Во-первых, Он родил Единородного, "Свой живой и естественный образ. неотличное начертание Своей вечности".
Во-вторых, Он создал человека по образу Своему и подобию. Одно связано с другим. И Бог являлся в Ветхом Завете, "как человек" (срв. особенно видение Даниила). "Не естество Божие видели тогда, но прообраз и изображение Того, Кому предстояло явиться ("типос" и "икону"). Ибо Сын и Невидимое Слово Божие намеревалось соделаться истинным человеком, чтобы быть соединенным с нашей природой и быть видимым на земле"...
Второй вид образа есть Предвечный Совет Божий о мире, т.е. совокупность образов и примеров ("парадигм") того, что создано и будет создано.
Человек есть третий вид образа, "по подражанию".
Затем Дамаскин говорит о пророческих образах, о тварных аналогиях ("ради слабости нашего понимания"), о памятных знаках и образах памяти.
"И закон, и все, что по закону, было как бы теневым предварением грядущего образа, т.е. нашего служения; а наше служение есть образ грядущих благ. А самая действительность, Горний Иерусалим, есть нечто невещественное и нерукотворное... И ради него было все: и то, что по закону, и то, что по нашему служению"... Так вопрос о возможности иконописания Дамаскин приводит к основной проблеме явления и Откровения.
Отношение между видимым и невидимым существенно изменяется с пришествием Христа.
"В древности Бог, бестелесный и не имеющий вида, никогда не изображался", говорить Дамаскин, и продолжает: "теперь же, когда Бог явился во плоти и жил среди людей, изображаем видимое Бога"... Бог явился и стал видим, а потому изобразим, — уже не только символически или показательно, но в прямом смысле описательного воспроизведения бывшего. "Не невидимое Божество изображаю, но изображаю виденную плоть Бога"... Израиль в древности не видел Бога, а мы видели и видим славу Господа, — "и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца" (Иоан. 1:14)... "Я видел человеческий образ Бога, и спасена душа моя. Созерцаю образ Божий, как видел Иаков, и иначе, и иначе: ибо он очами ума видел невещественный прообраз будущего; а я созерцаю напоминающее о Виденном во плоти"...
"Все пиши, — и словом, и красками".
Для Дамаскина иконописание обосновывается прежде всего в самом факте Евангельской истории, в факте Воплощения Слова, доступном и подлежащем описанию,.. Эти два рода "описания" Дамаскин сближает. "Образ есть напоминание. И что для обученных письменам книга, то для необученных изображение; и что слово для слуха, то икона для зрения, — мы мысленно с ней соединяемся". И чрез то освящаем свои чувства: зрение или слух, — мы видим образ нашего Владыки и освящаемся через него.
"Книги для неграмотных"- у Дамаскина означает не только то, что иконы заменяют для них речь и слово.
Он устанавливает общий род для всякого "описания". Ведь и Писание есть "описание" и как бы словесное изображение "невидимого" и Божественного. Иконописание возможно так же, как и Писание, — чрез факт Откровения, чрез реальность видимых феофаний(явлений Бога). В обоих случаях "чрез телесное созерцание восходим к духовному"...
Отчего Ветхий Завет запрещал писание икон
Ветхозаветный запрет делать "всякое подобие", на который прежде всего и ссылались иконоборцы, имел в понимании Дамаскина временное значение и силу, был воспитательной мерой для пресечения склонности иудеев к идолопоклонству. Но теперь воспитание кончилось, и в царстве благодати не весь Закон сохраняет силу. "Образа не видели", — "Твердо держите в душах ваших, что вы не видели никакого образа в тот день, когда говорил к вам Господь на горе Хориве из среды огня" (Втор. 4:12-15), — Дамаскин приводит этот текст и спрашивает: "что здесь таинственно показывается? очевидно, что, когда увидишь, как Бестелесный ради тебя стал человеком, тогда сделаешь изображение Его человеческого облика...". Невидимый Бог, действительно, неописуем и неизобразим. Но чрез Воплощение Он стал видим, и описуем, — "принял и естество, и объем, и вид, и цвет плоти"... "Когда Невидимый сделается видимым во плоти, тогда изобразишь подобие Виденного. Когда бестелесный и не имеющий формы, не имеющий количества и величины, несравненный в виду превосходства Своей природы, Сущий в образе Божием, — когда Он примет зрак раба и смирится в нем, до количества и величины, и облечется Он в телесный образ, тогда начертай Его на доске; и возложи для созерцания Того, Кто допустил, что Его видели"...

И Дамаскин заключает: "и мы желаем созерцать Его черты"...

Стало быть, описание Христа под Его видимым и человеческим образом есть подлинное изображение самого Бога. Бог изобразим в собственном смысле только через Воплощение, но образ Воплотившегося есть образ Бога, а не только изображение тела Слова есть обожение, и стало быть все человеческое Христа уже есть живой образ Божеского.

О почитании икон и поклонении им.

Против иконоборцев нужно было защищать не только иконописание, но еще более почитание икон и поклонение им . Если даже "описание" или "изображение" Бога возможно, дозволено ли оно, полезно ли?. Воплощение Слова освящает, как бы "обожествляет" плоть, и тем самым делает ее достопокланяемой, — конечно, не как вещество, но по силе ее соединения с Богом. "Не веществу покланяюсь, но Творцу вещества, ставшему вещественным ради меня и благоволившему обитать в веществе и через вещество соделавшему мое спасение; и не перестану почитать вещество, чрез которое совершено мое спасение". Это относится и к плоти Христа ("покланяюсь багрянице тела"), и ко всему "остальному веществу, через которое совершилось мое спасение", — ибо и оно полно Божественной силы и благодати.
Крест, Гроб, Голгофа, книга Евангелий, которая ведь есть тоже некая икона, т.е. изображение или описание Воплощенного Слова...
Вещество (материя) вообще не есть что-либо низкое или презренное, но творение Божие.
А с тех пор, как в нем вместилось невместимое Слово, вещество стало достохвальным и достопокланяемым. Поэтому вещественные образы не только возможны, но и необходимы, и имеют прямой и положительный религиозный смысл... Ибо "прославилось наше естество и преложилось в нетление"... Этим оправдывается иконописание и иконопочитание вообще, — иконы святых, как триумф и знак победы ("надпись в память победы").

"Посему и смерть святых празднуется, и храмы им воздвигаются, и иконы пишутся"

... В Ветхом Завете человеческая природа еще была под осуждением, и смерть считалась наказанием, и тело умерших нечистым. Но теперь все обновилось: "мы существенно освятились с того времени, как Бог Слово стал плотию и неслиянно соединился с нашей природой"... Человек усыновлен Богу, и получил нетление в дар.
"Потому смерть святых не оплакиваем, но празднуем".
И собственно святые не мертвые: "после того, как Тот, Кто есть Самая Жизнь и Виновник жизни, был причтен к мертвым, мы уже не называем мертвыми почивших в надежде воскресения и с верою в Него"... Они живы и с дерзновением предстоят пред Богом. Взошла уже утренняя звезда в сердцах наших... И благодать Святого Духа неизменно соприсутствует в телах и душах святых, при жизни и по смерти, и в изображениях их и иконах, — благодать и действие ( их чудотворения).
И человеческое естество превознесено выше ангельских чинов, ибо Богочеловек возседит на Отческом престоле...

"Святые суть сыны Божии, сыны Царствия, сонаследники Божии и сонаследники Христовы. Потому почитаю святых и сопрославляю: рабов, и друзей, и сонаследников Христа, — рабов по природе, друзей по избранию, сынов и наследников по Божественной благодати"... Ибо они стали по благодати тем, что Он есть по естеству... Это победное воинство небесного Царя...

Дамаскин различает разные виды поклонения. Прежде всего, служение, — оно подобает только Богу, но имеет разные типы и степени (рабское поклонение, от любви и восторга, в благодарность и т. д.). Иначе подобает чтить тварные вещи. Во всяком случае, только ради Господа. Так подобает чтить святых, ибо в них почивает Бог.
Подобает чтить все, что связано с делом спасения: гора Синай, Назарет, ясли Вифлеемские, святой Гроб, блаженный сад Гефсиманский, — "ибо и они вместилище Божественного действия"... Подобает почитать и друг друга, "как имеющих удел в Боге и созданных по образу Божию"... И такая честь восходит к источнику всякого блага, Богу...
Дамаскин не исчерпывает в своих словах вопрос о писании и почитании икон. Не все у него ясно вполне. Но позднейшие писатели шли именно за ним. И основные начала учения об иконах выражены были уже Дамаскиным: иконы возможны только по силе Воплощения, и иконописание неразрывно связано с тем обновлением и обожением человеческого естества, которое совершилось во Христе; отсюда и такая тесная связь иконопочитания и почитания святых, особенно в их священных и нетленных останках.

…свидетельство Леонтия, епископа Неаполя на Кипре, известного агиографа. Его доводы впоследствии дополняет и повторяет Дамаскин .Иконы поставляются в храмах ради благолепия, и в напоминание, и для почитания. И Леонтий разъясняет, что почитание относится к самим изображенным: "Начертываю и пишу Христа и страдания Христовы в церквах и домах, и на площадях, и на иконах, и на полотне, и в кладовых, и на одеждах, и во всяком месте, чтобы, ясно видя их, воспоминать, а не забывать... И как ты, поклоняясь книге Закона, поклоняешься не естеству кож и чернил, но находящимся в ней словесам Божиим, так и я покланяюсь образу Христа.
Не естеству дерева и красок, — да не будет.
Но, покланяясь неодушевленному образу Христа, чрез него я думаю обнимать Самого Христа и покланяться Ему... Мы, христиане, телесно лобызая икону Христа, или апостола, или мученика, душевно лобызаем Самого Христа или Его мученика"...
Это уже не только дидактическое оправдание икон. Леонтий подчеркивает иератический реализм изображений; и то "воспоминание", о κотором говорит, не есть только психологическое движение души...
Трулльский собор (692) установил основные начала иконописания, в известном 82-м правиле.
Здесь характерно резкое противопоставление Ветхого и Нового Завета.
"Почитая древние образы и тени ("типы" и "сени"), преданные Церкви, как знамения ("символы") и предначертания истины, мы выше чтим благодать и истину, как исполнение закона. Посему, чтобы и искусством живописания (именно) совершенное было представляемо очам всех, постановляем отныне напечатлевать на иконах Христа Бога нашего, Агнца, вземлющего грехи мира, в человеческом образе , чтобы чрез это изображение усматривать высоту смирения Бога-Слова и проводить себе на память Его житие во плоти, страдание, спасительную смерть и происшедшее отсюда искупление всего мира"... Ударение здесь именно на евангельском реализме: "на память Его плотского жития... Трулльский собор закрепляет уже установившийся в иконописи священно-исторический реализм и отменяет архаический символизм ветхозаветных "символов" и "типов". "Предначертания" сбылись и исполнились, явилась "благодать и истина". И икона должна не столько пророчествовать, сколько "напоминать"... Здесь уже задана тема позднейшей богословской защиты святых икон.