5 Печальная глубина классики

Чтение книги Лотмана приводит к печальному выводу: как мало мы понимаем и знаем о классических произведениях. Вся последующая русская литература усыпана отсылками к «Евгению Онегину», цитированием, пародированием. Мы «спотыкаемся» о Пушкина на каждом шагу, но текст романа, который Белинский когда-то назвал «энциклопедией русской жизни» сейчас сам требует обращения к справочной литературе.

Отношение текста реалистического произведения к миру вещей и предметов в окружающей действительности строится по совершенно иному плану, чем в системе романтизма. Поэтический мир романтического произведения был абстрагирован от реального быта, окружающего автора и его читателей... В результате между поэтическим текстом и лежащей за пределами текста жизнью сознательно создавалась пропасть. С точки зрения комментария это приводит к тому, что поэтическое восприятие романтического произведения возможно и без детальных сведений о быте эпохи, в которую оно написано.
Пушкинский текст в «Евгении Онегине» построен по иному принципу: текст и внетекстовой мир органически связаны, живут в постоянном взаимном отражении, перекликаются намеками, отсылками, то звуча в унисон, то бросая друг на друга иронический отсвет, то вступая в столкновение. Понять «Евгения Онегина», не зная окружающей Пушкина жизни — от глубоких движений идей эпохи до «мелочей» быта, — невозможно. Здесь важно все, вплоть до мельчайших черточек.

Как отдельное полноценное чтение можно рассматривать только первую часть книги, которая посвящена общему очерку особенностей дворянского быта начала века, образованию, бальным ритуалам, дуэлям. Кроме того, представлена подробнейшая хронология написания романа, параллели между написанными главами и тем, что происходило в тот момент в жизни автора.
В отличие от большинства исследователей, Лотман сознательно отказывается от поиска прототипов главных героев, рассматривая с этой точки зрения только фон:

Иначе строится в романе (особенно в начале его) литературный фон: стремясь окружить своих героев неким реальным, а не условно-литературным пространством, П вводит их в мир, наполненный лицами, персонально известными и ему, и читателям. Это был тот же путь, по которому шел Грибоедов, окруживший своих героев толпой персонажей с прозрачными прототипами.

Подробное описание особенностей разных сторон жизни современников Онегина заставляет нас посмотреть на многие детали совсем. Почему так важно то, что герой получился исключительно домашнее образование и нигде не служил? Какую двойственность это придаёт образу? Почему так важно даже мимолётное упоминание того, что Онегин «легко мазурку танцевал»?
Первая, относительно небольшая, часть книги будет интересна даже тем, кто от литературы далёк, но хотел бы узнать больше об эпохе его написания.
Большую же часть книги составляет практически построчный комментарий к самому тексту романа. Иногда это просто толкование одного слова, иногда – подробное описание театральных привычек современников героя. Здесь удивлённый читатель может узнать, что практически каждая строфа романа содержит как минимум одну скрытую цитату, пародирование другого текста (привет, постмодернизм, ничего нового ты не придумал).
Может быть, такой подробный анализ текста кому-то покажется лишним, но именно в этом внимании к деталям, широте картины и лежит разница между непримечательными романтическими поэмами, коих сотни, и высокой литературой. К сожалению, именно в таком небрежном отношении к текстам и лежит причина того скепсиса, который многие проявляют по поводу этого романа и всего творчества Пушкина в целом.

Текст ЕО — живое целое. Он живет неисчислимыми связями, расходящимися вширь — в бесконечное число реалий, упоминаемых в произведении или подразумеваемых, и намеками, ассоциациями, сцеплениями смыслов, уводящими, по счастливому выражению А. В. Западова, «в глубь строки». Исчерпать эти связи комментарий не может; его задача — приблизить читателя к смысловой жизни текста.