4.5 5 талантов за доброе имя.

Бросив отчий дом для мужа,
Ты, с безумною любовью,
Переплыть не побоялась
Через бурные пучины,
Сквозь раздвоенные скалы
Беспощадных Симплегад:
Вот за что ты, бедная,
Мужем опозорена,
Изгнана, отвергнута,
И тебе уж некуда
Преклонить главу.

Как, читая эти строки, не посочувствовать Медее? Ведь она, полюбив Ясона, предала отца, убила брата, стала сообщницей в похищении золотого руна, оставила родную Колхиду, уплыв на "Арго" с любимым. Порвав святые узы крови, стала врагом для своих близких.
Всякой женщине непросто перенести предательство, а уж такой гордой царевне и волшебнице, как Медея, и подавно.
"Больше нет во всей Элладе ни стыда, ни клятв священных..." - восклицает обезумевшая и жаждущая мести.
А что Ясон? Он не только находит оправдания своему новому браку с дочерью царя Креонта, но утверждает, что оказал Медее услугу намного больше, чем она ему, так как вывез её из "варварской страны" в Элладу:
"А если б ты, как некогда, жила
На отдаленнейших границах мира, -
Заглохла б жизнь твоя без славы..."
Вот такие они, мужчины... даже в античные времена...
На пути обезумевшей от горя Медеи встречается афинский царь Эгей. У него свои проблемы - боги не дают ему потомства. Врачевательница обещает помочь взамен на предоставление убежища. Эгей не хочет неприятностей с коринфянами, но согласен приютить Медею, если она придёт к нему изгнанницей:
"Виновным быть и в малом не хочу
Перед людьми, с которыми я дружен".

Нет смысла пересказывать всю драму, сюжет её знакомый многим.
Но хочется делиться слогом - таким прекрасным и высоким!
Да, читая подобные бессмертные творения, очаровываясь языком изложения, чувствуешь тягу к поэзии, готов и сам рифмовать строчки.
Именно красотою стиха покоряет драма Еврипида в первую очередь.
Очень важно суметь передать эту мощь и красоту в переводе. Каждый из читателей выберет для чтения тот, который больше по душе. Мне было непросто определиться.
Думаю, в рецензии самое место сравнительному переводу, итак...

Злодейство совершу,
Которому нет имени, я знаю,
Но не могу терпеть, чтоб надо мной
Враги смеялись... И на что мне жизнь -
Без родины, без милых, без надежды?

Вот такие замечательные строки в переводе Дмитрия Мережковского.

А там – пускай ярмо
Изгнания, клеймо детоубийцы,
Безбожия позор, – все, что хотите.
Я знаю, что врага не насмешу,
А дальше все погибни…

Примерно эти же слова в переводе Иннокентия Федоровича Анненского.

Покину край цей, найстрашнішим злочином -
Убивством любих діточок зневажений.
Не стерплю глуму ворогів я, подруги!
Дарма! Навіщо ж жити? Ні вітчизни вже,
Ні дому, де від лиха мала захист я.

И вот такой замечательный перевод Бориса Тена, жаль, что украинский, не каждому могу рекомендовать, но мне он понравился больше других.

В довершение своих впечатлений о прочитанном, хочу поделиться интересной на мой взгляд версией убийства детей:
"Современные писателю злые языки утверждали, что Еврипид приписал убийство мальчиков их матери, а не коринфянам, как было раньше, за огромную взятку в 5 талантов, нацеленную на очищение доброго имени города".