4 Кассандра

"...Я хочу еще раз увидеть этот свет. Свет, на который мы смотрели вместе с Энеем так часто, как могли. Свет перед закатом, пока не сядет солнце, когда каждый предмет начинает светиться изнутри и цвет, ему присущий, выступает наружу. Эней говорил: чтобы еще раз перед ночью утвердить себя. Я говорила: чтобы разлить последние остатки света и тепла, а потом вобрать в себя темноту и холод. Мы засмеялись, когда заметили, что говорим иносказаниями. Так мы жили в час перед темнотой."

"...Для греков существуют только правда или ложь, верное или неверное, победа или поражение, друг или враг, жизнь или смерть. Они мыслят иначе, чем мы. То, чего нельзя увидеть, услышать, пощупать, для них не существует. Есть еще и третье — они раздавливают его между своими двумя противоположностями, третье, по их мнению, вообще не существует, — улыбающаяся жизнь, способная снова и снова возрождаться из самой себя, третье неделимое: душа в жизни и жизнь в душе. Анхиз сказал как-то, что важнее, чем изобретение проклятого железа, был бы для них дар дойти до сути, чтобы железные понятия добра и зла они относили не только к себе, но, например, и к нам. Ничего об этом не расскажут их певцы..."

Ничего об этом не расскажут их певцы. Ни Гомер, ни Эсхил, ни Еврипид, никто из мужчин не расскажет главного о несчастной дочери Приама, предрекавшей гибель Трои. Никто не знал, каково ей было находить свой путь между противоположностями, быть то жрицей Аполлона, то троянской царевной, то безумной ясновидицей, то последней выжившей сестрой убитых братьев и сестер. И наконец - каково ей было стоять у львиных ворот в Микенах, смотреть, как угасают солнечные лучи над городом Агамемнона, и ждать последнего удара ножом.

Мне тяжело далось чтение этой книги. Во-первых, форма: 140 страниц чистого монолога, без картинок и разговоров) Во-вторых, и это важнее, сложность в самой Кассандре, в том, что она в своих мыслях не ставит целью рассказать о своей жизни, о войне, о Трое, а скорее анализирует, почему случилось то, что случилось. Размышляет, оставшись наедине сама с собой в последний час жизни. Поэтому ее выражения подчас ну очень загадочны и многозначительны, как и подобает вещей жрице. Это настолько утомляет, что много раз мне хотелось просто швырнуть книгу в стену и больше не возвращаться к потоку сознания этой девушки.

Но потом...потом удается "поймать волну", и случается чудо: оживает тот, другой мир, разрушенный больше трех тысяч лет назад. Шумит море. Шелестит оливковая роща. Гудит рынок, на котором Агамемнон дарит Кассандре ожерелье...А в пещерах у Скамандра женщины оставляют на стенах свои отпечатки, чтобы сказать: посмотрите, мы здесь, мы жили, мы живем...Никому не удастся избежать гибели, ведь победители не могут перестать побеждать, и потому неизбежно падут. Нам мир засыпет камнями, сквозь которые прорастет трава, никто не узнает, был ли Ахилл скотом или героем, какого цвета были глаза Елены, и мог ли Приам предотвратить войну.
А когда мир становится близок, как удержаться от того, чтобы его не полюбить? И как не восхититься автором, которая играет словами и образами, как горой самоцветов)
Яркий кусочек в мозаике Древнего Мира.