4.5 Готика с переодеваниями: о гранях лицедейства и лицемерия

Прекрасный роман для ознакомления с настоящей готикой, а не ее романтической интерпретацией. Однако книгу предваряет обширное предисловие, где, как это и принято в российском литературоведении, больше сказано об авторе и его творчестве, чем идейном контексте эпохи, который, по академической традиции, до сих пор теряется в явлениях предромантизма, а на средневековое творчество уже не тянет. Лично мне роман был интересен именно тем, что, по западной традиции, он считается не только одним из образцов готической литературы, но начинает эволюцию литературы ужасов - той, которая знаменует отход от религиозного мировоззрения не в сторону научно-прикладной мысли человека, а извращает суеверия, рожденные христианской культурой средневековья. К современности мир фольклорного вымысла уже давно подружился с демонами научных гениев, которые назвали мифологическое сознание синкретическим началом человеческого искусства, и теперь именно миф царствует во всех сферах нашей жизни, обессмысливая даже самые продуманные произведения. Но "Монах" - та книга, которая все еще говорит о тех ужасах, которые не так далеко отошли от истины и вполне реального мира, а не его параллельной фентезийной интерпретации.

Как ни странно, сам монах, которого зовут Амбросио, что переводится как "бессмертный", не такая уж центральная фигура сюжета, который строится вокруг любовных интриг, напоминающих пьесы Золотого века Испании, тем более, что события действительно происходят в Испании, и тут даже будут инквизиторские пытки. Зато именно история героя заголовка придает смысл происходящему, потому что все остальные персонажи к концу их сюжетных линий просто собираются вместе и обсуждают, как бы так придумать, чтобы все закончилось хэппи-эндом и чтобы даже сомнительный персонаж, зато очень красивый, вдруг обрел счастье, а самые плохие были наказаны или забылись вместе со счастливцами.

Забавно, что большинство персонажей в этом романе, так напоминающем пьесу, также играют какую-то неестественную для них роль. Друг Амбросио оказывается переодетой женщиной. Маркиз де лас Систернас путешествует по Европе инкогнито, чтобы к нему не относились, как к человеку высокого положения. Чтобы сбежать из дома, девушка облачается кровавым привидением замка, которого многие его жители привыкли бояться просто из суеверия. А для того, чтобы проникнуть в монастырь, слуга маркиза разыгрывает полноценную комедию с использованием религиозных предрассудков, нарядившись нищим. Все эти ролевые игры действительно служат на пользу комедии и ироничности ситуаций. Например, герой-любовник забирает с собой настоящее кровавое привидение, а девушка, так и не дождавшись возлюбленного, возвращается домой, перепугав всех еще разок, - раньше-то привидение только выходило по коридору наружу. А вот лицедейство новообретенной подруги и наперсницы аббата Амбросио и ночное костюмированное шествие монахинь в образах известных святых становятся началом трагедий, поводом к которым и послужило лицемерие, не подразумевающее разоблачения.

Роман очень четко выстроен, практически как пьеса. Вообще, многие сцены как раз сценами и прочитываются, потому что в кромешной темноте видится куда больше, чем должно, а персонажи с самого начала действия дают о себе знать очень характерными и не очень естественными репликами. У меня сложилось такое впечатление, что слуга Теодор и вовсе - камео автора, которому возданы всяческие похвалы, в том числе за его литературное творчество, хотя он там явно не тот человек, на котором нужно было так заострять внимание. Изначально параллельные сюжеты историй нескольких пар приходят в одну точку. История же монаха - история не любви и сближения, а эгоизма, как выбор греха и отхода от Церкви и Бога. От отшельнического аскетизма он переходит в мир скрытых преступлений, пока не оказывается в пустыне перед бездной. Если исключить все сверхъестественное из романа, то получим вполне тривиальную историю, как невозможность раскаяния приводит эгоистичного человека из состояния гордеца к состоянию насильника, убийцы, а в конце приводит и к самоубийству.

И, действительно, все сверхъестественное автором собрано с показаний очевидцев, хотя еще и не полностью оформленных прямой речью. Вера ненадежному рассказчику, вера в фольклорные сказания вместе с впечатлительностью, вызванной удачно сочиненными стихами о рыцарской любви, водяном царе и вернувшихся с того света мертвецах практически не находит сопротивления веры Церкви, которая потонула в суеверии. Меня очень порадовала выдуманная история о приросшей руке вора к статуе святой Клары, несколько напомнившей историю отсечения кисти Иоанна Дамаскина, которая по молитвам приросла обратно и отрублена была, конечно же, по иным причинам. Преследуя совсем иные цели, хрестоматийные истории жизни святых превращаются в стенах монастыря в чудные истории о грешниках. В дальнейшем готическая новелла и перерождающийся в жанре ужасов готический роман так и потеряет все то, что первым сюжетам ужасов придавало весомость драмы, окончательно извратив чудесное в магическое и последовав на поводу у впечатлительности.