3

Когда я прочел первые 100 страниц, то сразу придумал рецензию из трех строк:

Нехорошо хвалить католического богослова.
Есть за что ругать, но несправедливо, так как есть за что и хвалить.
Поэтому лучшее – промолчать.

К рецензии придумал название: ХВАЛИТЬ НЕЛЬЗЯ РУГАТЬ. Затем включил турборежим и понесся по страницам книги, желая ее побыстрее прикончить. Однако, через час увидел табун знакомых смыслов и понял, что рецензию все-таки придется писать. Мучился, вставлял цитаты, выбрасывал обратно, иногда хотел сбежать к каким-нибудь рыбам Гоулда, но, в конце концов, отстрелялся. Уф… В общем, чушь кончилась, началась рецензия. (Правда, написал ее православный человек. Так что не обессудьте).

Дальше...

Книга называется «Введение в христианство». Написана она для тех, кто интересуется религией, но не знает, как можно верить в христианские догматы, когда на земле прогресс с эволюцией, а на луне - астронавты. Автор, впрочем, сразу берет быка за рога, он пишет, что современный человек устремлен в будущее, а не прошлое и потому обосновывать христианское учение, обращаясь к древней традиции – все одно, что плевать против ветра. В общем, господин Ратцингер решил не ссылаться на святых отцов, Вселенские соборы и обычаи древней Церкви, а взялся с помощью философской рефлексии доказать или, по крайней мере, объяснить Символ Веры.
Книга при этом обращена не к простым польским фермерам или ирландским рыбакам. Чтобы ее понимать, надо свободно ориентироваться в таких понятиях как бытие, субстанция, акциденция и пр. Даже цитаты из Священного Писания, которые приводит автор, не являются тем камнем веры, на которых зиждется все его богословское здание, а сами нуждаются в подтверждении и подпорках. По сути, они не более чем отправные точки, верстовые столбы, мимо которых движется мысль автора.
Если обозревать последовательное раскрытие Символа Веры, как это приведено в книге, то возникает странное ощущение. Вроде бы автор признает Божественность Христа, Троицу, Приснодевство Божией Матери, но в целом ряде вопросов его мысль становится настолько расплывчатой и многозначной, что у меня не раз возникал вопрос – во что же он верит на самом деле!? Один пример. Автор пишет о конце мира, что тот не выдумка Церкви. Но его рассуждение в значительной мере обесценивает его твердость. А как скажете понимать следующую цитату?

Отсюда веру во Второе Пришествие Иисуса Христа и завершение мира в Нем можно передать как убеждение в том, что наша история движется к точке Омега, в которой отчетливо и бесповоротно обнаружится что-то стабильное, та основа всеобъемлющей реальности, которая вовсе не бессознательная материя; подлинной и прочной основой является смысл: он скрепляет бытие, сообщает ему реальность или, точней, он сам есть реальность: не снизу, но сверху бытие получает свою устойчивость…

Вообще-то, цитата далеко не вся, но я побоялся приводить ее целиком. В конце этого отрывка убаюкивающий паровоз католического богословия выстукивает на ж/д стрелках такую триумфальную дробь:

И все же слияние природы и духа, осуществляемое техникой, дает нам возможность по-новому уловить, в каком направлении должна мыслиться реальность веры во Второе Пришествие Христа: она должна мыслиться как вера в осуществляемое духом финальное объединение всей реальности.

Вот и пойми, как все-таки верует автор! Так и хочется воскликнуть: так будет ли апокалипсис, мировые катастрофы, пришествие антихриста и Страшный Суд!? Или автор предлагает эти вещи демифолигизировать, а результат замаскировать хороводом красивых слов?

Второй пример.
Обратимся к авторскому толкованию сошествия Христа во ад. Вроде бы Ратцингер не отступает здесь от смысла догмата, говорит о смерти Христа, но ход его рассуждений с каждым новым абзацем вызывает все больше подозрений. Когда Ратцингер говорит об аде, он вплетает в свои рассуждения одну немаловажную деталь. Он говорит, что ад – это одиночество.

...в глубочайших недрах нашего существования гнездятся ад и отчаяние — одиночество, столь же неизбежное, сколь и невыносимое. Как известно, на подобных идеях построил свою антропологию Сартр. Однако и кажущийся столь безмятежным и умиротворяющим Герман Гессе тоже выражает подобные мысли: Странно брести в тумане! Жизнь — это одиночество. Никому не познать другого. Каждый — один!

Автор пишет, что смерть есть одиночество, а одиночество, куда не может достичь любовь - есть ад. По тексту получается, что Христос это одиночество и разрушил. Но как именно это произошло? Действительно ли Он сходил во ад, где содержались души умерших или же ад - это только состояние, гнездящееся в человеческой душе?

Теперь, наконец, мы оказались снова в исходной точке, вернувшись к свидетельству о сошествии во ад. Как мы увидели, это свидетельство говорит, что Христос перешагнул за врата нашего последнего одиночества; Страстями Своими Он проник в бездну нашей оставленности… Ад остается теперь лишь в добровольном самозамыкании; ад, или, как говорит Писание, смерть Вторая (Откр 20. 14). Смерть же сама по себе уже не есть путь в ледяное одиночество; врата шеола открылись. Я думаю, что исходя отсюда, можно понять сначала кажущиеся такими мифологичными высказывания Отцов Церкви о восстании мертвых, об отверзании врат; понятен делается и тот, на вид настолько мифологичный, текст Матфея, который говорит о том, что после смерти Иисуса гробы отверзлись и тела святых воскресли (Мф 27. 52). Врата смерти остаются открыты, с тех пор как в смерти есть жизнь и обитает любовь...

Короче, я так и не понял - было ли сошествие во ад реальным фактом? Или же в понимании католического богослова это не более чем метафора, а речь идет лишь о том, что Христос разорвал узы одиночества каждого человека, и тот теперь не одинок (потенциально)?

Нет, поймите меня правильно. Я не требователен к католикам, репутация у них подмочена давно и без моих усилий. Но когда один из виднейших современных католических богословов так расплывчато рассуждает об основных христианских догматах, то, как это назвать? Конечно, каждый может веровать как хочет и во что хочет. Но то, во что верует господин Ратцингер, с точки зрения исторического христианства им как раз не является. Ничего удивительного нет, когда, например, католический автор не признает первородного греха (точнее понимает его совсем иначе, чем Восточная Церковь); видит человечество неким «единым» Адамом, искажает (мягко, скажем, по мелочам) Символ Веры, одновременно осуждает и в то же время оправдывает теорию удовлетворения, но, когда он ко всему прочему колеблется в признании конца мира, как-то путано говорит о сошествии Христа во ад и так далее, тут не знаешь, что и сказать. Куда ни взглянешь - везде туман, расплывчатость, косвенное отрицание или сомнение в необходимости ряда христианских традиций.

ИТОГ.

Я рад, что прочел эту книгу и после прочтения сделал для себя следующие выводы.

Во-первых, когда автор в начале говорит о вере, вообще, рассуждает, как следует понимать имя «Яхве», что такое личный Бог и прочее, его интересно читать.

Во-вторых, книга неудачна с точки зрения изъяснения основных догматов христианства. Можно понять ее как попытку отстоять существо Символа Веры от нападок богословов-ревизионистов, которые произвольным образом выбрасывают из Евангелия и церковных догматов все, что они считают мифологичным. Однако, попытка Ратцингера путем неясного и нечеткого изъяснения предметов веры противостоять этим воинствующим богословам оказалась крайне немощной. Он, похоже, остерегается твердых определений, боится обвинений в некритичном следовании учению древней Церкви. А в результате человек, пожелавший познакомиться с христианством по этой книге, после ее прочтения получит очень путаные и философски расплывчатые представления о нем.

В-третьих, я обычно стараюсь не нагнетать страсти и не называть католиков еретиками. Но! Судя по тому куда склоняется богословская мысль запада, иначе их назвать и нельзя. И проблема не только в искажении отдельных догматов, которые с виду как будто и не сильно отличаются от того, во что верует Православная Церковь. Все гораздо глубже – в католическом богословии совсем другой дух, другая методология, недопустимая многозначность и расплывчатость формулировок там, где все должно быть ясно и конкретно. В каждой этой неясности может легко уместиться целый полк ересей. Если это сделано не специально, то для чего? Не верю я, что господин Ратцингер не видит того, что вижу я. А ведь он и поумнее и пообразованнее меня будет.