3

Написал повесть - не напечатали. Написал фельетон - отказали. Этих фельетонов я много по разным редакциям носил, везде отказывали: "Соли, говорят, у вас нет".
- Какой же тебе соли, - спрашиваю с насмешкою - аттической?
Даже и не понимает. (Достоевский. «Бобок»)

Хотел открыть для себя и для других нового автора (настолько хорошо забытого старого, что его уже можно назвать и новым, а я думаю, немногие сегодня и слышали про Станюковича, а может это я такой дремучий), но как бы не совсем открыл. Хотя не скажу, что слабая повесть, но вот этой самой соли не хватает, то ли аттической, то ли еще какой.

В центре повествования – судьба беспризорного пацана Антошки, который волею судьбы оказался под призором хорошего дяди «графа» Опольева - бывшего аристократа-богатея, а ныне такого же нищего, как и сам Антошка. В общем, книга из серии «мир не без добрых людей», причем самым добрым оказывается даже и не «граф», а его племянница Нина, которая и вытаскивает (благодаря своим деньгам «на булавки») «графа» вместе с Антошкой из трясины Петербурга Достоевского. Добросердечной Нине противопоставляется холодно-рассудительно-эгоистичная благотворительница княгиня Марья Николаевна Моравская, которая тоже хотела помочь Антошке, то есть сдать его в приют общества «Помогай ближнему», коего она и является председателем. Собственно, именно это противопоставление и оказывается в центре книги – бездушная общественная благотворительность противопоставляется душевной личной благотворительности. Естественно, что автор ратует за душевный подход.

Оно, конечно, спору нет, чем мыкаться по приютам, лучше, когда живешь дома и тебе выдают полное ежемесячное содержание. Другое дело, что такая личная благотворительность - всегда дело случая (найти такую упорную в своей благотворительности Нину – это должно ОЧЕНЬ повезти, плюс еще должно подвезти, чтобы ее деньги действительно пошли во благо), тогда как приют – вещь системная. Ну да я не поклонник системы, так что в целом авторский подход у меня неприятия не вызывал

При этом, как ни странно, но именно образ холодно-благотворительной княгини Моравской, по-моему, удался Станюковичу лучше всего, причем хотя он и выставляет княгиню преимущественно в негативе, но все равно она - персонаж очень даже любопытный. Этакая смесь из Ежени Данглар (столь же рассудительно-холодна и самолюбива до самовлюбленности) и миссис Джеллиби из «Холодного дома» (столь же насильственно благотворительна). Но тут есть одна загвоздка. Мне-то книга больше всего понравилась тем, как она сделана – прежде всего шрифт просто идеальный для чтения – мелкий я уже читать не могу, но и слишком крупный тоже не очень люблю, а тут – прямо золотая середина. Однако вот в предисловии читаю: «Для среднего школьного возраста публикуется в сокращении». Так-с… Ну, откопал я текст в инете, стал сравнивать и пришел к самым неутешительным выводам. Далее я предлагаю просто сравнить два отрывка – один полный, а другой – сокращенный. Сначала пусть княгиня Моравская предстанет перед нами в сокращенном виде, то есть именно такой, какой вы ее можете увидеть в бумажной книге:

Дальше...

Княгине Марье Николаевне Моравской тридцать два.
Так по крайней мере она говорит вот уже года три-четыре, и показание это нисколько не противоречит ее наружности. Она недурна собой, даже красива, свежа, цветуща и пышет здоровьем. Слегка подведенные глаза полны блеска и жизни и в то же время целомудренно-строги. Талии ее позавидовали бы многие барышни.
Детей у нее нет. Мужу, военному генералу, страдающему ревматизмом и печенью, под шестьдесят. Исключительно светская жизнь княгиню не удовлетворяет. Семейная — и подавно. Супруг совсем не интересен со своим ревматизмом и брюзжанием. Свободного времени у княгини много, и она отдает его на служение ближним.
Княгиня Моравская - председательница кружка «Помогай ближнему!», член разных благотворительных обществ, издательница и автор многих душеспасительных брошюр, рекомендующих в горячей вере найти забвение от терний жизни, устроительница всяких благотворительных спектаклей, концертов, лекций и базаров и одна из самых умелых и назойливых опустошительниц карманов своих многочисленных знакомых в различных слоях общества.

А теперь представим княгиню во всей ее электронной красе:

Княгине Марье Николаевне Моравской тридцать два.
Так по крайней мере она говорит вот уже года три-четыре, и показание это нисколько не противоречит ее наружности.
Она недурна собой, даже красива, свежа, цветуща и пышет здоровьем. Слегка подведенные глаза полны блеска и жизни и в то же время целомудренно-строги. Талии ее позавидовали бы многие барышни. Походка легка и грациозна. Фигура красивая и внушительная, напоминающая римскую матрону древних времен.
Всем этим она обязана не одному только господу богу, но в значительной мере и самой себе; так как заботы о своей персоне она возводит до степени культа и ведет самый гигиенический образ жизни, чтобы не пополнеть, не подурнеть и преждевременно не поблекнуть.
Она ежедневно берет холодную ванну, спит в прохладной комнате, ходит пешком верст по пяти, не ест мучного и сладкого, не пьет горячего чая или кофе, рано ложится спать и рано встает — словом, основательно блюдет себя.
Детей у нее нет. Мужу, военному генералу, страдающему ревматизмом и печенью, под шестьдесят. Исключительно светская жизнь княгиню не удовлетворяет. Семейная — и подавно. Супруг совсем не интересен со своим ревматизмом и брюзжанием. Свободного времени у княгини много, и она отдает его на служение ближним.
Она — дама-благотворительница, необыкновенно деятельная и энергичная.
В этой деятельности она находит удовлетворение. Поглощенная ею, княгиня не так чувствует «тяжесть креста», как фигурально она называет свой брак с почтенным генералом.
В свою очередь и князь, хотя и относится слегка насмешливо к «филантропическому зуду» жены и к тому, что она «пускает к себе всякую сволочь», тем не менее, в сущности, весьма доволен и охотно открывает супруге свой кошелек.
Еще бы! Ведь благодаря ее увлечению он избавился от семейных сцен, он не видит скучающего лица любимой жены, он не слышит ядовитых намеков о загубленной жизни.
Все это как рукой сняло с тех пор, как Марья Николаевна посвятила себя делам благотворения и в них, казалось, забыла о неудовлетворенности личной своей жизни. Она стала мягче и ласковее с мужем и, по-видимому, прощала ему и его шестьдесят лет, и его печень и терпеливо выслушивала за обедом жалобы князя на государственных людей.
Вы, вероятно, видели эту высокую, статную, элегантную женщину со слегка приподнятой головой, одетую почти всегда в черное, безукоризненно сшитое платье, на благотворительных вечерах, где она является в качестве распорядительницы и всегда о чем-то хлопочет, отдает приказания, появляясь то тут, то там? Если не видали, то, наверное, знаете княгиню Моравскую понаслышке, как об известной благотворительнице. И уж, во всяком случае, встречали ее имя в газетах.
Она председательница кружка «Помогай ближнему!», член разных благотворительных обществ, издательница и автор многих душеспасительных брошюр, рекомендующих в горячей вере найти забвение от терний жизни, устроительница всяких благотворительных спектаклей, концертов, лекций и базаров и одна из самых умелых и назойливых опустошительниц карманов своих многочисленных знакомых в различных слоях общества.
Стоит только быть ей представленным или явиться к ней по какому-нибудь делу, как через минуту-другую у вас в руках два-три билета на какое-нибудь зрелище с благотворительной целью. Отделаться от княгини так же трудно, как попасть в царство небесное. Она нападает внезапно, без всяких предисловий и смотрит на вас так строго и решительно, что нужно обладать большим мужеством, чтобы немедленно не вынуть бумажника и не заплатить контрибуции.
Репутация княгини в свете выше всяких подозрений. Ее даже не злословят и только удивляются самоотвержению, с каким она несет крест свои, имея на руках шестидесятилетнего мужа. Ее уважают, но не особенно любят. Злые языки даже говорят, что от сердечных увлечений княгиню спасают не столько строгие правила, сколько темперамент. Она холодна по натуре и слишком дорожит своею репутацией, чтоб рискнуть увлечься. Но как бы то ни было, а княгиня высоко держит знамя супружеского долга и женской добродетели и, гордая ею, даже не повторяет слов пушкинской Татьяны, так как никого не любит, кроме самой себя.

Не, ну я не согласен читать текст с ТАКИМИ сокращениями, так что все равно пришлось читать электронный вариант. Спрашивается, зачем тогда надо было покупать бумажный? А уж вопрос – зачем вообще надо сокращать текст? - на этот вопрос, я думаю, ответить и вовсе невозможно.