3.5

Все будет хорошо. Его возьмут, почистят как следует, избавят от бед, сделают счастливым и цельным. Как все могло так испортиться? ... Ничего, теперь это уже не так и важно. Начинается жизнь, которую он столько лет дожидался. Это Филлори.

В одной из самых запоминающихся сцен кинематографа XXI века бородатый мужик ногой отбрасывает недруга в огромный бездонный колодец, крича при этом: "Оскорбление? Нет, это Спарта-а-а!"
Поклонники фэнтези после прочтения "Волшебников" с легкостью могут заменить последнее слово на "Филлори". Гроссман наплевал на принятые у фэнтезийщиков канон, чувства и идеалы повествования и написал нечто невообразимое, где главный герой так и остается лузером и никуда не растет, а волшебные миры ничему и никого не учат, а лишь подменяют одно место, где скучно, жестоко и можно бухать с горя от собственной никчемности, на другое.
Безумие и оскорбление? Нет, это Филлори-и-и!

На самом деле, книга вполне могла бы заработать больше положительных отзывов, если бы не два больших "но", отравляющих её нынешнее русскоязычное существование.
"Но" номер раз - столкновение с одноименным сериалом, созданным вроде бы "по мотивам", однако на деле прыгнувшим в такие высоты сценарного и постановочного мастерства, что на его фоне события книги кажутся менее значимыми и интересными.
Гроссману, безусловно, удалось придумать новый подход к тематике магических школ и иных миров, который, справедливости ради, и вдохновил создателей сериала, но его творение (и особенно персонажи!) выглядит после просмотра очень слабеньким. Герои и там, и там, вроде бы месятся с использованием одних и тех же отправных точек (поступил в школу - познакомился с несколькими странными личностями - появился Враг - нашли способ попасть в волшебный мир, описанный в книгах - победили Врага - пострадали о цене победы). Но сама интенсивность этого замеса, используемые приемы и мотивации у писателя получились куда менее увлекательными и драматичными.
А всё потому, что это истории совсем о разных вещах. Сериал - об отношениях с магией и вокруг неё. Книга - о безысходности собственного существования, которую не спасет никакая магия, пока ты сам не обретешь в своей жизни хоть какую-то цель. Второе, безусловно, глубже. Но в чем-то и проще, прямолинейнее.

"Но" номер два - сам текст и/ или его перевод.
О строении и ходе повествования хочется сказать только одно: "Да это же почти как у Геймана!". И такие слова, в моем понимании, вовсе не лестны для автора. Нил Гейман, при всех его многочисленных достоинствах и заслугах, всегда казался мне отличным сочинителем, но отвратным рассказчиком. Его текстам не занимать выдумки и яркости происходящего, однако им отчаянно не хватает литературности. Он словно пишет сценарии, краткие пересказы событий, используя при этом словесные штампы и особо не заморачиваясь с деталями, что могли бы создать эффект погружения в книгу. Сколько я ни старалась, я так ни разу и не смогла "нырнуть" в его истории. Они проходят мимо - эдакий ярко раскрашенный пролетающий на всех скоростях развеселый поезд с несколькими вагонами, набитыми умными людьми, на котором даже толком надписи прочитать не успеваешь, не то что с пассажирами всерьез познакомиться.
У "Волшебников" та же проблема. Гроссман пишет скупо и отстраненно. Мы вприпрыжку бежим за героем, не оглядываясь по сторонам. А персонажи второго плана и вовсе маячат где-то на фоне едва прописанными функциями.

К тексту есть и еще одна претензия - он излишне замысловат и при этом потрясающе зануден.
От использованных автором (или переводчиком?) словесных оборотов мне время от времени хотелось бегать по потолку. "Ползучее инфекционное ощущение бесполезности существования зрело в его голове еще до того, как выпускной акт всадил в мозг свою волшебную пулю" (о значении словосочетания "выпускной акт" я даже стесняюсь спросить). "Частицы отрицательной эмоциональной энергии, отравлявшие здесь каждый дюйм, проходили сквозь Квентина, как нейтрино, не причиняя ему никакого вреда. Он, подобно супермену с другой планеты, пользовался иммунитетом против всей местной инфекции и старался по возможности оградить Элис".
Подобные вычурные экзерсисы сильно отравляли мне процесс чтения и мешали наслаждаться плотно посаженными литературными аллюзиями. За последние, кстати, Гроссману хочется сказать честное "спасибо". Он сумел не только явно проехаться ннадцать раз по "Гарри Поттеру" и чуть менее явно по "Хроникам Нарнии", но и проявил недюжинную начитанность, понавтыкав в свое произведение массу отсылок на огромный пласт литературы в диапазоне от Свифта и Пруста до Толкина, Мартина и того же Геймана. Обнаруживать подобные примочки в романе очень весело и интересно. А за "согревающие чары Чхартишвили" я даже подняла оценку книги на полбалла.

В целом, у Гроссмана получилась неплохо задуманная и жизненная история о ботанике-попаданце, которую, впрочем, сильно портит сам текст и еще сильнее - предварительный просмотр одноименного сериала.

Это не сказка, где добро побеждает автоматически; это все тот же реальный мир, где несчастья случаются без всякой причины и люди расплачиваются за неумышленные поступки.

Приятного вам шелеста страниц!