4 ВСЕ МЫ ЩАС В МАЙАМИ!

Не помню, каким образом эта книга попала в мой список «К прочтению». Если честно, то я и не слышала ранее о таком писателе (не путать с Томасом Вулфом, творившим почти век назад). Теперь знаю и готова повторить свой читательский опыт.

В аннотации к «Голосу крови» можно прочесть: «Эта книга в той же степени о Майами, в какой «Мёртвые души» — о России». Хочу продолжить цитату: и в той степени о современной Америке, в какой — и обо всём мире, заселённом представителями белой расы. То ли мы – белые – вырождаемся, то ли завоёвываемся тихой сапой (а иногда и громкой), то ли впадаем в коллективный маразм, если не можем взглянуть в глаза ужасающей правде. А вот кто-то иногда может, и одним из таких людей и является Том Вулф.

Не люблю слова актуальный по отношению к произведению искусства, коей и должна, в принципе, являться каждая книга. Есть в нём что-то понижающее степень значимости для грядущих поколений, но в данном случае оно как нельзя кстати. Книга именно актуальна и именно в этом её ценность. Не зря Том Вулф начинал как журналист: книга по существу является беллетризованной газетной/журнальной статьёй очень большого объёма (около 600 страниц). И говорит/кричит/вопиёт: «Вот этот бедлам и есть наш современный цивилизованный мир». И даже не поспоришь — так узнаваем нарисованный автором мир. Да, действие происходит в Майами. Но это только в книге, а вообще оно происходит везде – в Европе, в России, вот про Австралию не знаю.

Судите сами. Майами – город, где WASP – белый англо-саксонский протестант является «существом, про которого там все слышали, но никто не видел». Белые – американос – есть, но они давно являются меньшинством, правда, в основном богатым, хотя и не всегда влиятельным. Основную часть населения составляют кубинцы («наиболее благоприятствуемые иммигранты») и прочие латиносы (из Никарагуа, Венесуэлы, Мексики, с Гаити и проч.). Это всё иммигранты, которые легально или нелегально проживают, образуя целые этнические анклавы внутри Большого Майами. Есть ещё русские (куда ж без нас!), которые тоже образовали свою майамскую Россию (это весьма интересные страницы книги, и интересны они тем, как воспринимают нас со стороны). Ещё есть местные неги, то есть чернокожие американцы, которые белых тоже не жалуют и тоже стремятся обособиться – и от американос, и от латинос.

«Если вы хотите понять, что такое Майами, вы должны для начала уяснить такую вещь. Здесь все друг друга ненавидят».

Почему ненавидят? Вот размышления одного из главных героев, кубинца Нестора Комачо:

«Хайалиа [кубинский район Майами] – часть Кубы. Окружённая тоже Кубой. Весь Майами наш, весь Большой Майами наш. Мы его заняли. Мы вроде Сингапура, Тайваня или Гонконга. Но в глубине души мы знаем, что мы всего лишь подобие кубинского вольного порта. Настоящая власть, настоящие деньги, настоящая движуха и настоящая роскошь – у американос».

Отсюда и идёт внутренняя враждебность, переходящая во внешнюю: «Если нынче в Майами и есть какое-то чужаки, так это они. Вы, белоголовые недоноски». Очень показательна сценка на стоянке автомобилей, когда взбешённая американос кричит латинос на Феррари: «Говори по-английски, дура, мы в Америке». На что спокойная, как удав, латинос отвечает: «No, мы в Майами щас! И ты в Майами!» (Что-то это напоминает нам, не правда ли? Вопрос, разумеется, риторический.)

Второй приметой нашего более чем странного мира является «сраная политкорректность», которая позволяет вертеть «белоголовыми» и прочими «недоносками» как угодно. Мифическое желание уравнять всех во всём достигает порой таких заоблачных вершин, что уже всерьёз подумываешь о коллективном маразме. А ещё это очень удобный инструмент, с помощью которого можно натравить один народ на другой, а заодно сместить неугодного политического и прочего деятеля, чтобы, разумеется, поставить там свою марионетку. И неважно, что в угоду мнимой толерантности страдает реальная законность, а честный полицейский (Нестор Комачо) лишается работы. Политкорректность, блин! Тем более, если на носу выборы.

На чём ещё свихнулся наш мир? А, так на порнухе. Её ещё пытаются выдать за эротику, но она давно вырвалась из этой стадии и выросла в нечто чудовищное, всеобъемлющее и вседовлеющее. Показательна в этом отношении сцена праздника в День Колумба, когда регата постепенно превращается даже не в оргию, а в какое-то повальное сношение всех со всеми. Картина маслом, честное слово! Какой-то последний день Помпеи. На порнухе зациклены все американос – богатые и бедные, молодые и старые. Существуют даже врачи, лечащие от порнографической зависимости, а на самом деле просто умело поддерживающие нужный градус этой самой зависимости, чтобы доить богатеньких извращенцев. И тут иммигранты противопоставлены этой кроличьей массе как носители традиционных семейных ценностей. Тоже вроде знакомо…

Жадное стремление «быть там, где всё происходит» и где соответственно появляются всякие знаменитости (кинозвёзды, политики, жуликоватые русские олигархи) тоже примета нашего времени. Сделать селфи, обменяться дежурным рукопожатием, выложить фотографию или видео в Интернет, набрать лайки, – что может быть желаннее современному белому человеку? А если ты ещё засветишься в журнале или, не дай бог, по ТВ рядом с героем сегодняшнего дня, то это, считай, твой звёздный час! Вот ради этого и стоит жить!

Современное искусство – вот ещё одна тема, которую Вулф не смог обойти своим довольно злым вниманием. Тут достаточно привести одну из фраз, брошенную случайным персонажем на престижном биеннале:

«Современное искусство воспринималось бы как неудачный анекдот, если бы просвещённые люди не подняли его на новый уровень, где крутятся большие деньги».

Этим сказано всё, хотя страницы, посвящённые современному искусству изумительны.

Том Вулф – журналист, поэтому он не смог обойти вниманием и СМИ, и ТВ. Собственно, роман по сути является журналистским расследованием, которое ведут молодой газетчик Джон Смит и бедолага Нестор Комачо, вечно попадающий впросак со своим никому не нужным героизмом. Самое забавное, что понимаешь это только ближе к концу книги. А сначала я никак не могла определиться ни с жанром, ни даже с темой. Сюжет никак не вырисовывался, казалось, что это просто серия зарисовок. Ан нет, вполне остросюжетная книга, которая держит в напряжении до самого конца.

Очень специфичен язык романа. В нём много экспрессии, много врезок из внутренних монологов (этакий поток сознания) и много, устрашающе много ненормативной лексики. Рискну предположить, что в романе нет и страницы без неё родимой. Нет, это не эпатаж и не хулиганство. Это специальный авторский приём. В наше время, к сожалению, стало чуть ли не признаком хорошего тона – нецензурно выражаться по поводу и без, в узком кругу и публично. «Вы заметили, в последнее время это такой шик – сквернословящая женщина?», — заявляет одна из второстепенных персонажей книги – художественный консультант биеннале. Но без этой лексики книга не стала бы тем, чем в итоге является: ужасающей картиной безумного, впадающего в окончательный маразм, некогда прекрасного мира, безвольно и бездумного отдающего себя в руки миру иному, ему чуждому и его уничтожающему.

«Только кровь, только кровные связи, пронизывающие самые наши тела, могут нас объединить. И весь мир кричит: «Раса!» У всех людей, по всей Земле, у вас одно только осталось на уме – голос крови! Все люди, по всей Земле, у вас не осталось иного пути – только голос крови.»