5

К середине книги я почти убедилась в том, что зря потратила деньги, купив этот кирпич. Потому что я не видела здесь не то что Франкенштейна, я даже Элизабет перестала замечать за излишне подробными описаниями тайных эротических обрядов, которые, поначалу довольно волнующие, стали встречаться в таком изобилии, что вызывали некоторое недоумение - а больше поговорить не о чем?
Но ситуация в корне изменилась с того самого момента, когда упорядоченный мир Элизабет рухнул, когда героиня очутилась на обломках своей прежней жизни. Читатели порицают Виктора Франкенштейна за гордыню и за брошенный вызов Богу, я же порицаю его теперь за боязнь ответственности. Как он испугался ответственности перед якобы любимой им женщиной, так затем он испугался ее перед лицом своего несчастного создания. Книга на самом деле не о женщине - а о Викторе, душа которого, изображенная через видение Элизабет, предстает не душой великого творца, а слабого и эгоистичного мальчишки, заигравшегося в науку.