4

Animula vagula, blandula,
Hospes comesque corporis,
Quае nunc abibis in loca
Pallidula, rigida, nudula,
Nec, ut soles, dabis iocos…

Вот так берешь книгу без особенных ожиданий, без какой-то любви к рассказам, ничего не предвкушая, хотя, впрочем, и без всякого предубеждения. В звенящей пустоте, в общем, берешь. Открываешь. И вдруг пустота методично заполняется, потому что со страниц на тебя плещется яркое повествование.

Тут тебе и рисовальные люди, и гадательные люди, и купеческие люди, и человекова музыка, и василеостровские ангелы, и муарившийся тюль, и стерляжьи пруды, и симпатичная человечина, и ласковое ружье, и великанские козы, и розовый мякиш лиц, и японские татуировки, и светящиеся ушки, и липовые мишки, и русалочьи поля, и болотная горечь, и заиндевелые вертухаи, и гамлетовское буйство, и речные дешевки, и летописцы, и поющие Лазаря, и шалавы, и юроды, и бражники, и ханыжки, и обрубки, и светотени, и дрожки, и куроводы, и коновязи, и брусчатка, и чекушка, и вепсы, и чухонцы, и горюшко, и бобыли с бобылихами, и бодучие, и ругачие, и утрешние, и мутноглазые, и подшиваловы, и бармалеевы.

Настоящий, по меткому сравнению самого автора, Брейгель. Разве что яйцо на тонких курьих ножках ниоткуда не пробирается по сюжету. Хотя, взамен есть избушка. Что, кстати, было первым, яйцо или избушка? Избушка или яйцо? Дилемма. Ясно только, что страна эта не про лентяев. А про кого? Ну, пусть будет про ангелов – все они, как тот, с высоченного центрального столба, застряли в этой звездастой стране Совдепии будто по какой-то загадочной ошибке.

Повествование обрывается довольно резко, да и в целом в книге нет общего сюжета, ведь это своего рода автобиографические эссе, памятник ушедшему времени, вернее - его людям. Текст играет на узнавании, на появлении у читателя собственных воспоминаний, ассоциаций, страхов и печалей. Фольклорно-сказочный характер не предполагает ничего иного, это простота лубка. Это могло бы быть даже слишком просто, если бы не язык, сочный и выразительный. Каждому персонажу – свой словарный запас, своя стилистика. Талант автора живописать совершенно определенно простирается за пределы холста, отчего чтение получается особенным. С ужасом замечая за собой «лемоны» и «пасспорта», я как раз задумывалась о необходимости срочной терапии – и пожалуйста, вот оно, мое северное зелье с вяжущим вкусом. Правда, надеюсь, эффект будет противоположным описанному в книге и никакие нервы не отомрут. Покажет время.