3.5 Эпоха уйдет, что ты вспомнишь о ней?

"Это было в 189*", все повторяет герой, "это было в 189*. А что было? Кончался ХIX век, время очаровательных старушек, не расстающихся со своими бархатными капорами, время затерянных в лесах поместий, время бродячих циркачей и никак не желающих взрослеть юношей, стреляющихся из-за любви - время, когда каждый час был медленней, чем сегодня.
Это странная книга. Не из-за воспеваемой в аннотации атмосферы сна и волшебства, нет. Просто она похожа на фотографию в том смысле, в котором о ней говорил Ролан Барт. Это мгновение остановилось. Изображенные внутри него люди - призраки, поймавший его человек - мертв. Внутри истории Большого Мольна нет движения, кроме, может быть, сквозняка, пробежавшего по пустому дома в абсолютно безветренный день.
Ален-Фурнье написал историю в 27 лет, шел 1913. В 1914, в самом начале определивших ход истории событий, он погиб - одна из первых жертв совсем другого века. Он так ничего и не узнал, умер молодым и знаменитым ещё на волне успеха первого и единственного романа. Может, "Большой Мольн" только потому и остался во времени, как весьма поэтичная гробовая плита.
Странно, а ведь считалось, что романтизм ушел полувеком ранее.
Сюжет совсем по системе двоемирия: упрямый юноша теряется во французской провинции, попадает на странный праздник, больше похожий на грезу, влюбляется в прелестную девушку, теряется вторично при возвращении и на протяжении всей истории ищет свою мечту, которой больше нет. А девушка, бедная, осталась.
В истории нет взрослых, ведь это воспоминания мальчика, их силуэты мелькают, но не оживают. Юноши же и девушки, то порывистые, то напуганные, то верные клятве, то упоенно влюбленные - никогда не вырастут, ведь они давно мертвецы, слабые отражения в самом холодном в мире колодце.

К этой книге невозможно быть тайно - или явно - сопричастным. Она как альбом с чужими фотографиями, засушенными цветами, записками, изображенные там люди милы, у них приятные лица... но это чужой альбом. И я не нашла в нем жизни.