4.5 "Хрущевский полусвет и брежневская полутьма"

Болезненная гипертрофированная чувствительность.
Человек словно оголенный нерв; случайный мимолетный взгляд, любое неосторожное слово пронизывают насквозь, обжигают, лишают дара речи.
И всё вокруг воспринимается крайне остро, преувеличенно сильно, гипертрофированно болезненно… Словно режут тебя, снимают заживо твою кожу, посыпая свежие раны солью… Состояние пугливого зверька, который вздрагивает от любого звука.
Кто-то переживает подобное в 14-15 лет, а главному герою 29. Униженный и изничтоженный. Дитя своей эпохи и своей страны, он родился не в то время, и не в том месте, он борется за койко-место в общежитии, единственный кусочек в этом мире, который можно назвать своим.
«Койко-место – это постоянно и логично как сама жизнь… Это и есть сама жизнь, и без койко-места человек утрачивает свое человеческое начало…»

Один из самых популярных образов отечественной литературы – маленький человек – был бы не полным, не будь романа Фридриха Горенштейна. Десятилетия советской власти во времена правления Сталина воспитали новый подвид, политическую мутацию маленького человека. Запуганного, загнанного, мелочного, полуголодного, жадного до любой крохи с чужого стола, подавленного и униженного. Внешние обстоятельства превратили человека в существо, а его жизнь в существование. Душу, какие бы то ни было благородные порывы, чистые и светлые проявления её – вытравили, изничтожили, измельчили. Сгорбленный шакал, опасливо оглядывающийся, смотрящий на окружающих исподлобья, страх вперемешку с непомерным (казалось бы, откуда?) самомнением. Он неспособен защитить себя. «Умение глотать обиды было для меня тем же теперь, что для тигра зубы, а для зайца ноги…»

Я читала первые главы романа и почти физически ощущала уязвимость главного героя, не отпускающее напряжение, и даже минуты здравомыслия, когда он был «вне опасности», меня не оставляло чувство саднящей раны. Как болит сердце после внезапной и сильной боли, так может болеть и сама душа.

 Само воплощение униженности и беспомощности, главный герой этого романа вызывает у других героев одно желание – ударить еще сильней. Эта агрессия у кого-то физическая, у кого-то выраженная только на словах или в презрительном взгляде – но все-таки агрессия, просыпается у внешне мирных и добропорядочных граждан, у самых обычных людей. Почему? Как? Отчего такая реакция? Мне кажется, все просто. Во взгляде, в походке, в тщедушном теле, неловкости и забитости, во всем облике этого недочеловека, читается одно – предчувствие очередного удара. Он не ждет ничего хорошего от людей, не верит в это хорошее.  И встречая этот взгляд, полузаискивающий-полуненавидящий, окружающие испытывают одно – глухое раздражение и неприязнь. 

«Нищенская юность, растраченная на борьбу с материальными невзгодами, заложила во мне большинство будущих пороков, достигших силы в период зрелости: физическая слабость от недоедания развила болезненное тщеславие и мужскую стыдливость, общественная ничтожность родителей, особенно, как я считал, в послевоенный победный год, развила лживость, постоянная нужда в поддержке со стороны развила отсутствие бескорыстия во взаимоотношениях с людьми…»

«Хрущевский полусвет и брежневская полутьма» - так описывает свою эпоху Фридрих Горенштейн. Его роман – это бурное, непонятное и невнятное время после смерти Сталина. Робкая надежда на лучшее будущее, неожиданная радость тем ничтожным крохам свободы, что появились у людей и «буйно-радостное революционное чувство оплевывания бывших святынь». Эта книга необыкновенна. Хотя возможно, с литературной точки зрения это не так. Но посмотрите на нее с высот истории! Оглянитесь на ту эпоху, глазами человека постсоветского пространства, того, кто не жил и не выживал в 40-50х годах, того, кто не дышал страхом арестов, ссылок и расстрелов. Посмотрите внимательно – то, что вы увидите в этом романе невероятно.

Дальше...

«Конец 50-х годов характерен наличием революционных иллюзий в определенных кругах, но без революционной ситуации. Отсюда мгновенная ломка не общественных устоев, а душ, умов и личных отношений».

Маленький человек, песчинка, пылинка истории, то загнанный и забитый, то надувший щеки от собственной важности, на самом деле лишь инструмент автора. Это возможность заглянуть нам под глянцевый идеологически правильный покров советской действительности и увидеть там самого человека. Год от года, когда я преподаю историю XX века, дети задают мне (в той или иной вариации) один вопрос – а почему после смерти Сталина и XX съезда ничего кардинально не изменилось. И я пускаюсь в долгие рассуждения, привожу аргументы, доказываю и ставлю под сомнения постулаты. Думайте – призываю тем самым я. Подумайте и поймете! Так вот эта книга как раз дает те самые ответы, и дает она их так наглядно, так ярко и выкристаллизованно, что и добавить нечего. Читайте сами.

Конечно, я не утверждаю, что в художественном произведении вы вдруг откроете истину, но знаете, сама форма этого романа, его главный герой, такой неприятный и отталкивающий, вся его история, почти невероятная и в то же время до боли банальная, всё это в совокупности – бесценный материал. Я не думаю, что сам автор претендовал на эту самую истину в последней инстанции, да и мысли, которые он вкладывает в уста своих героев доказывают это. Мне кажется, людям того поколения важно было высказаться и быть услышанным. Ведь они видели всю жизнь изнутри. А мы, сегодняшние, можем посмотреть на нее только снаружи. Через страницы учебников и экраны ноутбуков. Загляните же, посмотрите, что это такое – «период, народу непонятный и раздражавший его»;. И может наша история, станет вам более понятна.

Это рецензия из моего жж