3 Ваша песенка спета, мужики. Мы вас раскусили

Давид как-то раз вернулся домой
С перегаром и в чьей-то помаде.
Царь веник цветочный в подарок принёс
По виду – где-то украден.
Вирсавия баба была не глупа
И сразу же всё раскусила.
Быть царской женой – непростая судьба,
Они все – козлы и мудилы.
Пусть женщинам оды поют – ведь не зря
Слова серенад не стихают.
А для мужика даже должность царя
Козла в нём не отменяет.

Согрешила, читая роман «Вирсавия» Торгни Линдгрена.
Маловерием в писательский талант автора. Не слышала ранее имени Торгни Линдгрена, усомнилась в том, что может писать он хоть сколь-нибудь интересно, подвергла строгой критике и высоким ожиданиям дар автора.
Примыканием к различным сектантским учениям, читая ранее и славя еретическое «Евангелие от Иисуса» Жозе Сарамаго и ожидая от «Вирсавии» столь же сильного воздействия на разум и сердце моё.
Мыслями о самоубийстве, пытаясь пробраться сквозь, на первый взгляд, тяжеловесный и сложный слог романа.
Обращением к колдунам и ворожеям, горгульям и всяким богомерзким силам в надежде, что помогут они мне как можно скорее прочесть порядком утомивший меня роман.
Неимением любви к ближним в команде моей, откладывая чтение на последние минуты и препятствуя сдаться сперва до десятого числа сего месяца, а после – и затягивая исповедь мою до последних минут перед крайним сроком.
Завистью к сокомандникам моим в минуту, когда определяли мы жребий каждого в сентябре месяце и казалось мне, что прочим выпала более легкая участь, нежели мне.
Гордостью, что научилась наконец читать в метро.
Маловерным страхом, что проеду я нужную мне станцию, когда всё-таки прониклась медитативностью «Вирсавии» и певучим её языком.
Унынием от того, что роман окончился в тот самый момент, когда смогла я наконец по достоинству оценить его.
Сквернословием, упоминала часто горгулий и прочих тварей, называла ближних своих людей мужского пола козлами, мудаками и другими скверными словами.
Излишней праздностью, рассчитывая на небольшой объём произведения, совсем не взяла во внимание, что не так-то просто будет прочесть его.
Ожесточением против мужского пола, когда читала я роман, ибо все мужчины в нём превозносятся над женщинами, показаны как существа высшего порядка, тогда же как женщины, напротив, показаны как глупые, нечистые, низшие существа и всячески угнетаемы и принижаемы.
Гордыней, ликуя в душе моей над мудростью Вирсавии и тем, сколь ловко удалось ей стать первой царицей и посадить любимого сына Соломона на трон.
Раздражительностью от того, что отвлекали меня от чтения и всячески препятствовали погружению в происходящее.
Соблазном бросить вовсе эти увеселения под названием «Долгая прогулка», игрушечки для детей неразумных, глупых.
Дурными и нечистыми помыслами бросить всё, подобно царю Давиду, бежавшему из Иерусалима, когда восстал супротив него его собственный сын, объявивший себя царём, плевать на суету и бренность мира с высоких гор, гулийяя меж вершин их и постигая своё высшее предназначение.
Леностью, препятствовавшей мне написать этот текст, покаяться в грехах своих и воздать по заслугам Торгни Линдгрену за роман его «Вирсавия».
Каюсь также в тех грехах, про которые забыла и не произнесла сейчас.