5 Двое в уплывающих облаках

Акунин снова на высоте и зовёт читателей к заоблачным вершинам. Название романа – с двойным смыслом. Другой путь – не только дорога любви, но и поиск политического маршрута в середине 1920-х годов. Сталин, Бухарин, Троцкий ещё дискутируют о пути, по которому пойдёт страна, пролетарские суды пока гуманны. Однако уже готовится почва для политических процессов 1930-х.
И в любви, и в политике люди всегда на распутье: вверх–вниз, направо–налево. Поэтому «другой путь» – не только любовь или вариант развития страны, альтернативный сталинскому, это моральный выбор. Человек, знающий русскую литературу, сразу вспомнит некрасовские строки: «Средь мира дольного / Для сердца вольного / Есть два пути. / Взвесь силу гордую, / Взвесь волю твёрдую: / Каким идти? / Одна просторная – / Дорога торная, / Страстей раба, / По ней громадная, / К соблазну жадная, / Идёт толпа… / Другая – тесная / Дорога, честная, / По ней идут / Лишь души сильные, / Любвеобильные / На бой, на труд…»
Мирра делает выбор в пользу Настоящей Любви в противовес теории (и практике) «стакана воды». А в профессиональной области выбирает пластическую хирургию, мечтая делать из некрасивых людей красавиц и красавцев. Но она ещё не понимает: никакая хирургия не исправит морального уродства. Уверен: в последующем она убедится в этом на своём трагическом опыте.
Если бы не дворянское происхождение Клобукова, можно было подумать, что он – потомок мастера Ильи из «Девятного Спаса»: настолько Антон изобретателен на своём чердаке (врач живёт на «верхотуре», что символизирует устремлённость его души к небу). Однако пройдёт десяток лет – и «небожителя» спустят на землю (скорее, в подземелье). Насторожили надписи на фотокарточках: «А этот что здесь делает?!» (фото японца с иероглифами) и «Ха! Нашёл под обложкой» (обнажённая Мирра). Такие слова, в таком стиле не мог написать потомок, разбиравший семейный архив, здесь чувствуется рука товарища Бляхина. Видимо, впоследствии гражданина Клобукова обвинят в том, что он японский шпион и моральный разложенец. Немного успокаивает то, что во время Великой Отечественной войны Антон работает в санитарном поезде, причём не рядовым сотрудником. Значит, если анестезиолога и посадят, то потом выпустят. А может, будет ещё более страшная коллизия.
Акунин мастерски выстраивает судьбу бедной Лиды после гибели Теодора Нетте. Правда, не вполне корректно с точки зрения сухаря-историка (которым я вовсе не являюсь, хоть и получил историческое образование). Нетте был убит 5 февраля 1926 года (Лида узнаёт об этом из "Известий" на следующий день, 6-го). 7-го Мирра покупает для подруги газеты, где та узнаёт ещё и о смерти Рейснер. На самом деле «красная богиня» умерла 9 февраля того же года (стало быть, в газетах об этом могли сообщить только 10-го). Но всё равно впечатляющий ход.
Помните, в «Аристономии» Антон отказался делать порнографическую «фотосессию»? При чтении «Другого пути» меня постоянно умиляло, насколько интеллигент Клобуков уважает любовь (точнее, Любовь): Бонни и Клайд «очень Любили друг друга» – с заглавной буквы! Рассуждения автора трактата, его терминология (например, «Настоящая Настоящая Любовь» – типа «Хомо Сапиенс Сапиенс») настолько же наукообразны, насколько трогательны. В наше время, когда многие употребляют исключительно слово «секс», считая себя «крутыми», а на самом деле из малодушия, моральной трусости, такое трепетное отношение к чувству – абсолютно против течения (добавлю: мутного).
Всякий раз испытывал приятное удовлетворение, когда в своих произведениях Григорий Шалвович изящно избегал мата, щедро разлитого по страницам современной литературы. Вообще своим творчеством писатель пытается повысить моральный уровень общества. Как и Иван Ефремов, Борис Акунин старается возвести любовь (простите, Любовь), включая физическую, на пьедестал, сделать из неё в хорошем смысле культ.
…Так вот когда был написан трактат! Из записей Антона видно, что Пискарёвское кладбище ещё не стало мемориальным, но дело к этому идёт (строительство мемориала началось в 1956-м, открыт он был в 1960-м). Кроме того, ближе к концу написания своего труда Клобуков видит на сцене Уланову в апогее её сценической славы (великая балерина танцевала вплоть до 1960 года). Наконец, он использует термин «космический корабль», малоупотребительный до последней трети 1950-х (первый спутник был запущен в октябре 1957-го, в том же году опубликовали журнальный вариант «Туманности Андромеды»). Значит, Антон заканчивал писать свою книгу примерно в 1957–1958 годах. Ну, слава тебе, Господи, дожил!