3

«Я вас люблю (к чему лукавить?)
Но я другому отдана,-
Я буду век ему верна».
А.С.Пушкин

Книга построена как пересказ известной средневековой легенды. Читается она достаточно трудно, поскольку автор пытается придерживаться стиля неких сохранившихся средневековых первоисточников.
Вот и я до переломного момента «втягивания в книгу», до тех пор когда наконец привыкнешь к стилю и языку, читал ее с немалой долей раздражения от отсутствия стройности и гармоничности, в их современном понимании.

Вместе с тем и после «втягивания» какого-то удовлетворения не наступило, если не считать нескольких эпизодов, вызвавших смех.
Например, от того, что взрослого королевича Тристана, окруженного заботой и охраной верных слуг и оруженосцев, «заманивают» норвежские купцы к себе на корабль и как телка увозят с собой, смеяться хочется не очень сильно. Однако дальше становится смешнее, когда в Корнуэльсе, выгнанный норвежцами с борта на берег, одинокий Тристан встречает королевских охотников и учит их сначала сдирать с добычи шкуру, а потом уже ее разрубать. То, с каким удовольствием и уважением они воспринимают «науку» от Тристана, достойно хорошего смеха. Охотники, не догадавшиеся за столетия своего основного занятия свежевать добычу! К тому же королевская охота не умела ездить парами на лошадях и выстраивать достойную короля кавалькаду. Потрясающей тупости были ребята!
Три года отслужил Тристан певцом, охотником и ближним вассалом у короля Марка. Так и не узнали за три года, сблизившиеся дядя и племянник о своем родстве (смех сквозь слезы).
Масса необъяснимых поступков, немотивированных действий героев. Возмужавший Тристан, став законным королем своей страны, по неведомой причине передает ее управление своему учителю-оруженосцу и уезжает служить королю другой страны, своему дяде Марку. Он так же отдает Марку главную ценность своей жизни – прекрасную девушку Изольду, которую любит.

Конечно, после эпизода со ставшим притчей во языцех вином любви, которое влюблённые выпили на корабле, окончательно снесло головы нашим влюбленным и, по-моему, тем, кто эту историю сочинял.
В первую брачную ночь королю подменили невесту на ее служанку, сохранившую до сих пор в отличии от невесты девственность. Верную служанку Изольда стремится убить, но служанке везет, ее прощают наемные убийцы и т.д. и т.п.
В целом произведение, а скорее мотивы, по которым оно было написано, уверен, для русского человека покажутся странными, непонятными, непредсказуемыми.

Задумываясь с точки зрения современного православного человека о том очевидном влиянии, которое оказала эта легенда на культуру и ментальность западного мира, честно говоря, прихожу в ужас. Общеизвестно, что легенда сия положила начало куртуазного направления, которое получило распространение в определенное время и в России, в значительной степени как дань моде и приверженности западной монаршей модели поведения.
Обобщая, упрощая и исключая сантименты: мужественный Тристан, верный слуга короля, нашел и передал ему в жены девушку Изольду, которую любил сам. А потом всю жизнь обманывал его, совокупляясь с королевой. Нежная Изольда, изменяющая королю с Тристаном при каждом удобном случае, всякий раз при королевском подозрении клянется мощами всех святых, что верна мужу.
При всем этом, в коварстве обвиняются верные королевские придворные, защищающие честь короля, стремящиеся вывести на чистую воду любовников. А наши сердца почему-то должны быть на стороне «чистой и светлой любви» Тристана и Изольды!?

И тут самое время порассуждать о верности и преданности русских женщин, о русской православной концепции отношений мужчины и женщины…
Но я не буду. Я вспомнил одного человека: Вадим Степанцов, Великий магистр ордена куртуазных маньеристов, с которым судьба свела нас в начале девяностых годов прошлого столетия. Этот человек явился ярким представителем того цинично-юмористичного отношения, которое сформировалось в нашей культуре к указанному культурному западному течению. И, кажется, это наиболее верный подход.

А незабвенный добрый сонет Степанцова о русской любви весьма кстати завершит нашу рецензию о непонятой западной:

Ты говоришь: я не такая
Но я ведь тоже не такой!
Ведь я, красы твоей алкая,
ищу не бурю, но покой.

Из сердца искры выпуская,
гашу их нежности рукой:
прильну к твоей груди щекой,
замру, как мышка, и икаю.

Ты не берёза, ты ледник –
зажечь тебя я не пытаюсь,
я, словно чукча, льдом питаюсь,
мечтая выстроить парник.

Из нас бы сделать парничок –
какой бы вырос в нём лучок!