2.5 “Господи, так немного надо, чтобы перестать быть цыганом!”

Эта книга о том, как чиновник словенского МВД с двумя полицейскими спасает от мятежных крестьян молодую цыганку с младенцем, а 12-летняя девочка - в другом месте и в другое время - убила свою семью. Истории почти не связаны - ни внешне, ни внутренне, - потому что книга - диптих и постмодернизм. Единственная очевидная связь - это действительно имена героинь. Можно сказать вслед аннотации, то первая из Агат - малолетняя идиотка, вторая - чумазая цыганка. Не знаю, о какой конкретно словенской классике тут идет речь, но уверен, что эту классику оскорбили намёками.

Части неравны по объему: большую часть времени вы проводите в машине с цыганским говном (это не расистская штучка - просто младенец обкакался, и писатель так написал), а девочке-убийце и ее переживаниям - точнее, отсутствию переживаний - уделяется тридцать страниц с небольшим. В предисловии Скубиц дает такой комментарий:

Первая часть диптиха “Легко I” в общих чертах воспроизводит реальную историю Ясмины Ричардсон из канадского городка Медисин-Хэт, произошедшую в 2006 году. <...> Вторая часть <...> основана на реальных событиях, связанных с цыганской семьей Стояновых из поселка Дечья-Вас в словенском округе Амбрус в 2006 году <...> В книге использованы некоторые цитаты из словенских интернет форумов того периода, а также из интернет-форумов реалити-шоу “Большой Брат”.

Автор посчитал, вероятно, что история Ясмины Ричардсон и так всем известна. Дал поверхностный - от имени девочки - рассказ об убийстве и успокоился. В первой части - в Легко I - эта поверхностность даже оправдана - отражает адекватно внутренний мир оторванной от реальности школоты. В Интернете, кстати, про дело Ясмины написано много. Есть даже статья в Википедии и портреты с веб-камеры:

Парадоксально, но подлинная история звучит интересней того, что написал Скубиц. Там парень - соучастник - воображает себя 300-летним вервольфом, сама Ясмина - колдуньей и все в таком духе. А в книге все эти нюансы даны несколькими штрихами. В фокусе - сам факт физического уничтожения близких (и в то же время совсем не близких) людей. Содержание бреда автор оставляет на откуп психиатра, ограничиваясь коротким описанием симптоматики:

При осмотре были установлены следующие симптомы: пятидесятипроцентная хромота, частичный правосторонний паралич, афазия, выраженный стресс, обсессивный страх физического увечья и неконтролируемые плевки с периодичностью свыше ста раз в день.

В целом, история не удивляет и не поражает, но читается действительно легко - чего о второй - длинной - части диптиха я не скажу. Часы в цыганской машине тянутся медленно и вонюче. Текст построен из диалогов - наполовину в драматургической манере, то есть с подписанными репликами:

Агата: Да они там все задницы, в этой деревне. Только и трясутся, как бы у них чего не пропало.
Шулич в том же стиле: Да, одни материалисты.
Агата нерешительно: Ну, это я не знаю…

Эти легкие эксперименты с формой, обыгрывание документального материала, вклейка комментов из соцсетей (в повествование - которое транслируется в мир, как реалити-шоу - временами вступает хор школоты) - черты постмодернистского письма. Здесь же и сюжет, пытающийся быть ироническим: в глухом лесу какие-то цыгане-невидимки - на самом деле, непонятно кто - разбирают на части автомобиль министерства при живых пассажирах. Проблематика - тоже постсовременная. Легко II - о мульти-с-цыганами-культурализме. С этим явленим все, наверное, сталкивались в быту - можно об этом особенно не распространяться:

Она смотрит на медь так, как испанцы смотрят на золото в Америке: увидел - забери. Ей плевать, находится это золото на алтаре солнца или змеи, или что там они еще освящали.

Честно сказать, не стоит искать политики в словенской деревне, где люди, может, не самые умные, но работающие и платящие налоги, хотят жить спокойно. Цыганка, которую спасает словенское МВД, - из особенной семьи. Их даже другие цыгане за людей не считают. Не просто воры, но насильники и убийцы. Чтобы избежать самосуда, власти эвакуируют чудное семейство: кого в тюрьмы, кого в приюты. Но одна из них сбегает и возвращается с ребенком в родные места. Она говорит, мол, это ее земля, семья купила ее за свои деньги. Откуда деньги - предмет жаркого спора. Цыганка говорит: мы по окрестностям собирали грибы, полицейские добавляют: все остальное - тоже.

От этих пересудов к концу книги уже просто тошнит. 150 страниц бесед на одну неинтересную тему - при абсолютном минимуме сюжета - это совсем не легко. Для меня цыган все-таки - не только представитель известной нации, но и некий стереотип из части нравственного. Разрушать я его не спешу, да и автор не требует этого открыто - за что единственное ему спасибо. Чиновник пытается объяснить своей Агате, что быть цыганкой плохо, что измениться не так уж и сложно - надо просто работать и убирать за собой, а Агата...

сидит и сидит, и смотрит на нас, точно видно, как она напрягается. Глазам своим не верю. Но это именно так, дамы и господа. Она будет срать, тут, перед нами будет срать, в пяти метрах от того места, где она только что ела, в пяти метрах от ребенка.

Скубиц вынужден постулировать: в обществе есть люди, которые отличаются от остальных. Как отличаются? Сильно. Одной ничего не стоит нассать в глаза медбрату (тоже цитата - простите), человеку уважаемой в Европе профессии, просто за то, что он что-то там сказал про страховку. Другая убивает свою семью вообще непонятно за что. Проблема лишнего человека поворачивается другим боком. Этот человек - объективно лишний. Его нужно выставить пинками и поплотнее закрыть дверь.

Сексуальное чувство, которое подсекретарь МВД испытывает к цели своей операции, перекидывает к отщепенцам хрупкий физиологический мостик: все - люди, точнее - скоты. Хотя с трудом верится в это: не может культурный мужчина - европеец и интеллигент - захотеть прилюдно какающую грязную девку, даже если она сидит с ним рядом на сиденье авто и у нее есть грудь, бедра, вагина. Может, он извращенец? Но в книге об этом нет. Автор крепко подсочинил на базе своего фактического материала.

Но есть другое - чего не отнимешь: гуманность, элементарная жалость. Цивилизованному человеку сложно уже просто взять и ударить - не говоря уже, прикончить - кого-то, кто в данный конкретный момент не творит зла.

Агата, дышать! Дышать теплым дыханием! Смерть - это действительно слишком.

Вот и получается с этими цыганами такое вечное казнить-нельзя-помиловать - и что бедному словенцу с этим поделать?

P.S. РУДОМИНО! “ОблАжаться” пишется через “а”! Проверочное слово - лажа:)