4.5

Если, заинтересовавшись автором, вы решите открыть его профиль на сайте, то рискуете впасть в недоумение - благообразного вида немец, сочинявший околоисторические романы о тайнах разных дворов и умерший в 1902 году, должен был обладать даром предвидения, чтобы назвать повесть "Единственный и гестапо". А всё потому, что Георг Борн - не более чем псевдоним, уж не знаю, насколько связанный (и связанный ли) со своим тёзкой. И псевдоним этот скрывает, по всей видимости, личность куда более интересную - советского дипломата Давида Григорьевича Штерна, расстрелянного в печальном1937 году за шпионаж в пользу Германии. Какая горькая ирония - если чему и было посвящено литературное творчество Штерна, так это обличению национал-социалистической модели. И сделано это было превосходно.

"Гулливер у арийцев", признаться, особо ничем не отличается от своих собратьев, описывающих антиутопический мир после катастрофы. Мир победившего национал-социализма в "Человеке в высоком замке" Филипа К. Дика или "Фатерлянде" Роберта Харриса выглядит намного убедительнее мира проигравшего национал-социализма в повести Штерна-Борна. Пока сбежавшие партийные бонзы и отобранные ими по всем признакам арийцы строили дивный новый мир в полном отрыве от человечества, последнее рвануло в прекрасное коммунистическое далёко и весьма преуспело на этом пути. И, пожалуй, контекст и личность попаданца, которого случайно занесло на далёкий арийский остров, выглядят любопытно, хоть автор особо не распространяется по этому поводу - так, отдельные намёки и соответствующая риторика. Остров, однако, производит мрачное впечатление и по нашим меркам - за 500 лет бравые арийцы превратились в ничуть не нордических грязных свиней, живущих в норах. Деградация технологическая в общем очевидна и не нуждается в особых объяснениях. Несколько удивляют генетические проблемы (вырождение почему-то только части людей) и странная организация общества с четырьмя группами - старшие и младшие вожди, испытуемые, производители и рабы. Об этом хотелось бы поподробнее, но 100 страниц сбитого сюжета явно не позволяют развернуться. Тем не менее, за идею и, да, всё-таки увлекательность можно вполне поставить четвёрку, особенно с учётом времени написания (середина 1930-х гг.).

Но по-настоящему меня покорила вторая повесть - "Единственный и гестапо". Изумительный образчик не то авантюрного, не то плутовского жанра с поправкой на реалии ХХ века. Современный прохвост начитался умных книг, умеет рассуждать о политике, хотя и предпочитает не вмешиваться и жить в своё удовольствие. Карл Штеффен - "последовательный индивидуалист", человек "без убеждений", обожающий шампанское, устриц и девочек и не желающий умирать "за будущие поколения". И честно - я не могу осуждать его за это, хотя и заменила бы кое-что в упомянутой триаде. Что вызывает осуждение - так это методы, ибо герр Штеффен - абсолютно беспринципный малый, готовый зарабатывать себе на жизнь чем угодно, только не работой. Впрочем, даже здесь кое-где я его понимаю - "дураков нужно учить и воспитывать". Правда, страдают от действий героя и хорошие люди. Писательские и финансовые махинации, шантаж, шпионаж, наконец, сотрудничество с гестапо - выбор богатый. Вообще, в качестве героя романа Штеффен идеален - умен, сообразителен, ироничен, в меру декадент и эстет. За работой его блестящего мозга весьма интересно наблюдать, хотя именно его жизненная философия придаёт повести тот особый шарм, без которого она скатилась бы к разряду банального шпионского детектива. Идеальный пример того, как нужно выстраивать произведение "от противного".