5

Милые сердцу тени шелками шуршащих времён

Из дальних уголков ненадежной памяти настойчиво всплывали строчки. Места, где жили прадеды когда-то, где шел медлительно за годом год... там от вещей другие ароматы, фабричный пар таких не создает...Таких вещей красивых и воздушных красавицам теперь уж не видать. У нас в быту им холодно и скучно, и нашим временам их не понять..Смеются дамы в платьях старомодных, их лица странны, редки как фарфор. Изяществом движений несвободных, достоинством они пленяют взор...
Прекрасное стихотворение прекрасной Эльзы Стерсте чудесным образом передает все то тонкое, паутинчато-невесомое, белое, нежное, чем переполнена эта изумительная, из ряда вон, книга.

Она - о мечтах и разочарованиях, об очарованности и боли. Об изяществе, гордости, преданности. И конечно же, о дружбе. И вне всяких сомнений - о любви. О неспешности и необратимости. О крыльях и оковах.

Есть книги без героя, а "Le Grand Meaulnes" - книга, переполненная странными лицами. Кого ни возьми - каждый достоин звания героя, у каждого своя трагедия, своя история, свое преодоление, и срывы и взлеты. Вот хотя бы Франц. Ребенок в собственном замке, дитя в любви. Легкомысленный и серьезный, восторженный и печальный. Выстрел, бегство, мука, плачущий Пьеро.

Или Ивонна. Девушка из сна. Летящее белое платье, пруд и фонарики в подслеповатых окнах старинного поместья. Робкая и смелая. Самая серьезная из девушек, самая хрупкая из женщин. И трепет ее ожидания, как подрагивающие крылья птицы. И щедрость, отпускающая любовь залечивать раны.

А Валентина...Печальная, строгая фигура в траурном платье. Только белый кружевной воротничок шепчет о том, что в глубине души теплится уголек надежды. Сокрушившая свое счастье, растоптавшая его. Льющая слезы, но отважная и тревожная!

И Франсуа. Забывающий о себе. Весь в других, как зритель в театре, с искаженным лицом исполняющий поочередно и одновременно роли мучителя и жертвы, одержимого страстью и угнетенного равнодушием. Все приемлющий и ничего не осуждающий свидетель, скромный апостол.

И конечно же, Огюстен Мольн. Скиталец, отшельник, художник, мечтатель. Сам себе прокурор, сам себе адвокат. Отказавшийся от рая усталый, голодный, но чем-то очарованный странник. С юности одетый в цвета осени адепт странной веры, не признающей ни аксиом, ни собственности, бредущий среди звезд и терний. То ли заблудившийся, то ли прозревающий закономерности страшного лабиринта судеб и случайностей.

Но призракам прошлого не обрести отчетливых очертаний. Все реки текут, а люди умирают множество раз за жизнь. И порой тот, кого ты оставил другом/возлюбленным/врагом - предстает позднее каким-то незнакомцем, носящим траур по усопшему. Только что ты был оглушен суетой веселого праздника, а через минуту - "все исчезло; старое здание - такое замысловатое и странное, снесено; огромный пруд высох и засыпан землей, а дети в прелестных костюмах разъехались по домам..."
Но любую тяжелую ошибку, от которой на душе горько - можно исправить. Если только не слишком поздно, если только неумолимое время замрет на миг и даст страданию вылиться в слова раскаяния, в робкое прикосновение, в молчаливое признание. Движение, отмеченное знаком вечности.