4

Костлявая дама Смерть не только пугает экстерьером и аксессуарами, но и умиляет своей неподкупностью: свидания с ней не избегут ни властелины мира, ни властители умов и сердец — писатели и художники. Оно и приятно: жили-то ребятки хорошо и с золотых тарелок порой кушали, а умерли как простые смертные, от тех же болячек или пуль. А уж если с последними днями «звезды» связана какая-то тайна или скандальчик... Однако если вы взялись читать эту книгу исключительно в поисках тайн-загадок-пикантностей, то здорово махнули мимо, примерно как Кержаков по воротам.

Данная книга, как нетрудно понять из названия, посвящена смерти, причём смерти преимущественно насильственной. Эпизодов всего семь, а вот с разнообразием причин гибели как-то не очень: три самоубийства, одна казнь, две смерти в результате дуэли и несчастный случай (или опять-таки самоубийство, история там вышла запутанная), причём ни одну официальную причину смерти автор Ерёмин под сомнение не ставит, а читателей знакомит прежде всего с тем, как писатели дошли до жизни такой. Для меня остался не до конца понятным принцип, по которому автор отобрал героев для книги: Кондратий Рылеев известен больше как дважды неудачливый висельник-декабрист, а «российского Вертера» Михаила Сушкова писателем (точнее, поэтом) можно назвать с большой натяжкой. Вот пример его жизнеутверждающего творчества:

Что в свете жизнь? Она претяжкое есть бремя.
Что сей прекрасный свет? Училище терпеть.
Что каждый миг есть? Зло и будущих зол семя.
Зачем родимся мы? Поплакав, умереть.

Автор подробно анализирует причины, приведшие к гибели своих героев, порой слишком уж подробно: от состояния здоровья и атмосферы в семье (Пушкин, Гаршин, Толстой) до политической и экономической жизни страны (Радищев, Рылеев), особенностей правления того или иного монарха или прихотливости характера самого литературного страдальца (Сушков, Лермонтов), но благодаря этому мы можем глубже прочувствовать историческую эпоху или увидеть вместо чопорного академического портрета «Солнца русской поэзии» несчастного страдающего мужа.

Не всегда автор придерживается «официально сложившихся» точек зрения, но своё мнение, отличное от, буквально продавливает, пытаясь, например, обелить невольных убийц Пушкина и Лермонтова и прямо называя человека, виновного в смерти бедного Гаршина. Показательно, что Виктор Николаевич старается быть объективным и не боится назвать в качестве причины смерти дурной характер иного покойничка.
Плюс ещё и в том, что Ерёмин приводит множество версий произошедших трагедий и некоторые разбирает подробно, некоторые версии просто перечисляет, предлагая читателям самим открыть для себя их бредовость.

К сожалению, в книге много «лирических отступлений», в которых автор постоянно проводит исторические параллели и пытается философствовать, что порой выглядит спорно и, на мой взгляд, в очередной раз перегружает текст. А ещё автор периодически подпускает шпильки собратьям по перу, что лично мне кажется не очень этичным. Вот, к примеру, весьма показательный пассаж, посвящённый Акунину:

И книга, носящая скорее анекдотичный, чем исследовательский характер по причине ее поверхностности и сугубо компилятивного характера, но почему-то она принята массовым читателем за некое откровение. Видимо, по причине своей «раздутости» — как ни как два тома о самоубийстве (!), но более по причине надутого за последние десятилетия романтического ореола вокруг имени ее автора. Речь идет об очередном популистском опусе Григория Чхартишвили (в миру более известен под псевдонимом Борис Акунин) «Писатель и самоубийство».

Книгу самого Ерёмина назвать сборником анекдотов уж точно не получится: исследование достаточно серьёзное, с анализом множества источников, и язык автора тоже лёгким не назовёшь, но при этом книга научно-популярная и будет доступна читателю, хоть немного знакомому с историей.

А если читатель не знаком с историей, то автор Ерёмин его ознакомит, подробно и в обязательном порядке.