3.5

Обыкновенно я такие книги в костер бросаю, особливо если под рукой костер в наличии. То есть разок, может, помечтала о сим действии. Потому что от такой стилистики меня в дрожь бросает и в ужас. Что за стилистика? Поэзия в прозе, как-то так. Ни в жисть бы мне не прочитать ее лет с пяток назад. Потому что это песня, а не книга. Чисто поэма. Если глава о любви, то Песнь Песней. С сосцами, грудями, ланитами и прочими прелестями. Если глава о нелюбви, то Плач Ярославны. И утру кровавые я раны, Над могучим телом наклонясь. В общем, читала-читала, мучила-мучила, и домучила до четверки. Помесь половины нелюбимого мною Маркеса, четверти нелюбимого мною Павича, одной ложечки Сарамаго, а остальное все - воспевания плотской любви. Красиво же, ну.

Катарина - незамужняя дева почти тридцати лет, живущая с отцом-управляющим в замке барона Виндиша. И снятся ей сны, ну, вы знаете, те самые, о сосцах и бедрах, что раскрываются навстречу приходящим бесплотным духам. А сны ей навевает Павлин, что, гордо размахивая плюмажем, вышагивает по двору своего дядюшки. Десять лет навевал, навевал и донавевался. Все бросила Катарина и уехала. В паломничество к Золотой Раке в поисках себя, в поисках чего-то нового, в поисках любви, вероятно. А те, кто ищут, всегда находят. В виде падшего ангела, например, то есть в виде иезуита, и скрестились их тела, и породнились их души, и ангелы радовались, глядя на них с мерзлой колокольни, и обогревали они весь мир внезапно возникшим огнем. И все бы было хорошо, но...
... но то был XVIII век, и это исторический роман, вообще-то, и телесная любовь грешна, а особенно у незамужней дамы в провинции, особенно с монахом, давшим, пусть и предавшим, свой обет богу. И будет ли теперь хорошо или не будет, еще ой какой вопрос, и долго ли ангелам еще радоваться, глядя на непотребство, возникшее у людишек в головах. Обеты они такие, их так легко не предашь. И увлечение, длящееся десятилетие, пусть и обернувшееся монстром, просто так не забудешь. И со всем этим герои сталкиваются, ранят свои тонкие шкурки, обрастают наждаком, поворачиваются к аду передом, а задом к чужим душам, морозят себе сердца, и будет у них все плохо, и будут меняться они не в лучшую сторону, и худшая сторона победит. Победит ли?

А так как это и правда исторический роман, то будет еще практически и "песнь о путешествии Иоанна Новгородского на бесе", то есть, как и заявлено в аннотации, о Семилетней войне, в которой мешался ум и терялся смысл, и все друг друга убивали, и все друг друга ненавидели, иезуитов посылали в разны страны с миссионерскими миссиями, а потом передумывали и вырезали коренное население. Аннотация не врет. Автор равноценно описывает, то есть поет и сцены восхода солнца над полноводным Парагваем, и сцены резни португальцами индейцев гуарани, с кровавыми чертятами в глазах, вероятно, и наводнения, и обвалы, и прочие казни египетские, и даже изменения в людских душах. Но больше всего автор любит нечистоты. Сцен о нечистотах человеческих, а попросту говне, невероятно много, и они чрезвычайно скрупулезно расписаны. Рефрен такой у сей песни. Автор мастерски передал запах и атмосферу, да.

А так-то я не против, кто любит Маркеса с Павичем, тот прочтет и даже с удовольствием, а финал любовной истории даже и меня захватил до четверки. Так-то два было, но что уж там, раз финал читала, раскрыв рот, то и будет вам хорошо.