4.5

Я бы очень удивилась и просто не поняла, что делает католический священник в средневековой Японии, если бы не читала Эндо. Впрочем, у Акутагавы и без того было чему удивляться. Такая уж она - японская литература - даже в самом крохотном рассказе сталкиваешься с тем, о чём не подозреваешь. Видения священника, отсылающие к японской мифологии, произвели сильное впечатление. Хотя не они в новелле главные.
Главное - размышления писателя о национальной идентичности, о том, сколько чужого может присвоить и освоить народ, чтобы не потерять себя. О самом механизме присвоения, "переваривания", с которым мы постоянно сталкиваемся в своей жизни. Мне всегда смешно слышать, что кто-то нам навязывает какие-то чуждые ценности. Не то чтобы я отрицаю возможности пропаганды, но ничего нельзя навязать человеку, если это не совпадает с его внутренними желаниями и установками (можно, конечно, привязать к стулу и кормить суши насильно, только вызовет ли это привыкание и, тем более, любовь?). Можно только проявить скрытое. Вариант, когда мозги у человека атрофировались и он просто тупо выполняет то, что требует от него общество, я не рассматриваю (не такой уж редкий, кстати, вариант).
Нужен ли католицизм Японии? Почему нет. Конечно, он не станет главенствующей религией, конечно, он адаптируется и будет выглядеть несколько по-иному. Главное - не извращать и не подменять саму суть. Почему-то напрашивается аналогия с русской кухней, которая на протяжении полутора веков испытывала сильное западное влияние, творчески перерабатывала чужой опыт, сохраняла национальную основу и в итоге превратилась к середине девятнадцатого века в Великую Русскую Кухню. Надо ли напоминать, что отгородившись от мира, она выродилась в советский общепит?