5 Маленькие огонечки.

Это очень умно составленный сборник рассказов для детей и про детей. Первый и последний рассказы хорошо перекликаются. Каждый следующий рассказ находится на правильном месте. От рассказа к рассказу видишь изменения жизни ребят, но как они в своих порывах неизменны — просто всё из игры превращается в реальность. Они больше не играют в войнушку, война пришла, и они теперь живут в ней.
Вот вроде бы детская книжка, но взрослым читать можно только не слабонервным — и далее по списку, потому что очень больно читать, когда автор называет год, и ты осознаёшь, что осталось немного времени, и детство у них закончится. И хорошо, если только детство.

«"Архимед" Вовки Грушина», "Белая крыса", "Везём картошку" — это предвоенные рассказы, 1940 год, если судить по "Белой крысе". Рассказы очень солнечные, летние, наполнены воздухом, ароматом, смехом. Они тёплые и комфортные, несмотря на то, что у каждого родителя сердечко бы зашлось, узнай они о том, что порой их дети вытворяют. Вот, например, неугомонный Вовка Грушин, мечтающий о великих открытиях и при этом не любящий учить уроки. Архимед у него — это полководец из старых времён, великий человек, раз вот бюст его стоит. И очень понятно, что этот маленький человек с пропеллером не смог построить подводную лодку, и его пришлось спасать двумя отрядами из-под воды. Как взрослой, мне очень хотелось герою наподдать, конечно, но понимаешь, что надо глубоко вдохнуть и всю эту любознательность и энтузиазм направить на путь меньшего вредительства самому себе очень осторожно, не сбить его, хотя Вовку явно сбить невозможно)

А от рассказа "Белая крыса" я рыдала. Потому что там написано, в каком году дело происходит. И ты читаешь о детском противостоянии, когда они хотят доказать, что лучше, дух свой укрепляют, жизнь у них должна быть впереди, а ты знаешь, что скоро они будут делать то же самое, но уже не играя. Никто не будет проверять бочки крысой, спрятался там кто-то или нет, не запищит ли трусиха Танька — по ним стрелять будут, и, скорее всего, никого из вот этих серьёзных ребят и в живых-то не останется. Так страшно. Рассказ очень красивый, как раз о том, что в нужный момент у тебя будут силы не выдать никого, как бы страшно ни было, потому что ты силу в себе эту вот такими играми и воспитывал. Но как бы хотелось не знать, что им придётся эту силу проявлять.

В "Везём картошку" тоже пришлось силу свою ребятам проявить, но это уже совсем иное проявление, тут борьба внутри себя происходит, когда надо собственную злость, зависть и обиду победить. А это сложнее, чем от крысы не кричать, потому что с собой удобно договариваться, а не побеждать. А у девочек-стряпух это всё же получилось. Понять, как от тебя зависят другие люди, как одно твоё невнимание, нерасторопность может оставить без еды огромную ораву ребят. И дополнительно понять, что нет маленьких дел. Что герои — это не всегда те люди, которые на передовой. Это и те, кто обеспечивает им быт, люди в тылу — тоже герои. Это история ещё пока не военная, ещё пока парни, которые встретились маленькому обозу с продовольствием, хорошие ребята, что доведут куда надо, а не ограбят или убьют за горсть соли или мешок крупы. Но это последний рассказ, в котором игры уже нет. Да, всё ещё мирно, но сама история уже ответственная, серьёзная, переходная к тем, где будет описана война. И, наверное, не зря она начинается днём под солнцем, а заканчивается ночью, пусть мирной, но всё же ночью.

И поэтому переход в "В тёмном парадном" проходит, пожалуй, осязаемо. Мы заходим сразу в ночь, и настроение в сборнике меняется. Рассказы военные — они ночные, дождливые, тёмные, настороженные, и только дети в них горят маленькими огоньками, которые раздувают огни во взрослых. В "В тёмном парадном" это жители Москвы, которые настолько устали от происходящего вокруг, что стараются дверями отгородиться от происходящего в мире, они не слышат ребят, которые собирают бутылки для зажигательных смесей, они так хотят отключиться от всего, что пока не раздаётся грохот разбитых бутылок, пока наконец-то не доходит осознание, зачем это надо, ради чего это всё делается, — вот этими мальчишками, промокшими до последней ниточки под дождём, ночью, потому что собирали бутылки и до дома к комендантскому часу не успели, — в них огонь не разгорается. А в "Калуга — Марс" — это солдаты на передовой, которые увидели детей и ожили, к ним как сама жизнь заглянула, воспоминание о том, ради чего они тут в землянках, окопах, под обстрелом. Вот ради этих маленьких жизней, ради того мира, когда мальчишки будут делать своих "Архимедов" ради путешествий до моря, а не открывать для себя, что жизнь может быть очень короткой. Хотя в детстве это так сложно осознать, потому что кажется, что она бесконечна, и ты в ней бесконечен, и смерти нет.

И, как я и говорила в самом начале, первый и последний рассказы перекликаются, очень тонко, но укол понимания — болезненный.

— Да. Никакого призвания. Я с детства только и мечтал о том, чтобы стать изобретателем. Перед войной работал на заводе, учился в заочном институте, думал сделаться инженером. — Он вдруг повернулся к ребятам и снова приподнялся на локте. — Вы знаете, чем я хотел заниматься? Слышали что-нибудь о передаче энергии на расстояние?
— Знаем. По радио, — сказал Слава.
— Совершенно верно. И вот представьте себе: есть у вас велосипед, а на нем — маленький приемник и электромоторчик. Сели вы на велосипед, повернули рычажок и едете хоть до самой Москвы без всякого горючего, без всяких проводов. Неплохо? Да? Ну, а теперь пришла война, и я вот не изобретаю таких велосипедов, а служу в армии, и неплохо, говорят, служу. Что вы на это скажете?

Хорошо, умно составленный сборник, небольшое путешествие через судьбы ребят, которые растут, познают мир и сталкиваются с переменами — в себе и в мире. Добрый и страшный, весёлый и печальный, солнечный и тёмный, наполненный теплом, болью и надеждой.