4

Строим ассоциативную цепочку — мир, труд, май, победа, шашлык, лук, Чиполлино. Привязка к злободневности есть, полёт нормальный.

В детстве Чиполлино читается иначе, чем в более солидном возрасте (ну молодец, Фокс, такая же унивесральная — и это не опечатка — и глубокая фраза, как "Александр Сергеевич Пушкин — великий русский поэт"). Взрослые люди читают такие умные, ага, вот тут сатира, вот тут сатира, вот тут ещё и вот в уголке завалялась. Ахаха, синьор Помидор, да это же мой начальник, Геннадий Петрович (Александр Васильевич, если вы это читаете, то смотрите, как я вас ловко заменила на Геннадия Петровича, никто и не догадается, что я про вас пишу, вы же меня не уволите, нет, нет, нет?). Ахаха, знаю я этого терпилу Тыкву, пашет уже сколько лет на ипотеку, кафель в туалет до сих пор купить не может. Ахаха, а адвокат-то, адвокат, рожа коллаборационная, чтоб его! Всё так, всё правда.

Дети читают от обратного. Графёныш Вишенка, истеричный Мандарин и неадекватный Лимон — это не типажи и сатира, а вещи в себе, характеры конкретных персонажей. Встретит такой ребёнок потом типичного Мандаринчика, который будет изображать из себя жертву, и удивится: ну надо же, почему этот человек прочитал "Приключения Чиполлино" и взял себе на вооружение не поведение мужественной говорящей луковки или явно положительного героя-паучка, а какого-то противного и мерзкого типчика. Зачем? Это и есть пример положительного воспитательного эффекта, в отличие от навязчивой назидательности. Где в книжке говорится прямым текстом, что лучше быть похожими на таких-то персонажей, а не на таких? Да нигде. Но выигрывают и обретают счастье определённые характеры и поведенческие модели, а остальные товарищи — самое страшное для ребёнка! — высмеиваются. Так что следовать автоматически хочется за разумными-добрыми-вечными луковичками и редисками, тем более, что они не приторно слащавые идеальные детишечки с сахаром во всех щелях (как иногда бывает в детской литературе), а вполне себе живые бойкие хулигашки, которые тоже иногда могут накосячить или повести себя, как свинята, но потом обязательно всё исправят.

Читала комментарий Лунгиной к этому переводу, отмечу заодно занятную мыслю, которая, может быть, не у всех в изданиях есть (хотя у меня стопудово самое распространённое на бумаге, где ещё "Маленький принц" и "Мэри Поппинс"). Лунгина отмечает, что большая часть положительных персонажей в "Приключениях Чиполлино" — это овощи и фрукты, которые приближены к земле, то есть товарищи простецкие. Лук, редисочка, тыковка. Графья и знать — те, кто растёт высоко над землёй: вишни, лимоны, апельсины. И между ними барахтаются недотыкомки вроде томатов и горошка, которые и от земли уже ушли, и к небесным высям знати ещё не добрались, поэтому характер у них стремящийся к нехорошему, но не безнадёжно дурной. Теория Лунгиной, конечно, не без изъянов, если покопаться в персонажах, то можно найти несоответствия. У меня была похожая теория, но не с близостью к земле, а с доступностью того или иного фрукта-овоща для стола простонародья. Читай: редиску-лук-тыкву каждый дурак может сам вырастить и себе позволить, цитрусы — почти уже экзотические вещи, отсюда и социальное расслоение внутри романа. Но и тут точно так же можно найти конкретные примеры, которые под общую теорию не попадают. Думаю, что истина где-то посередине, скорее всего, Родари ориентировался на какие-то личные ассоциативные цепочки в определении характеров плодового царства, причём и теория Лунгиной, и моя тоже в этих ассоциациях замешаны.

Меня немного расстраивает, что лично мне в детстве никогда не попадались в руки издания "Приключений Чиполлино" с хорошими иллюстрациями. Самого лучшего Синьора Помидора я видела в "Весёлых картинках" (или "Мурзилке"?), где про него был какой-то стишок. А все остальные книжки в плане картинок были совершенно унылыми. Хотя, казалось бы, тут такое раздолье — только и малюй сочные яркие фрукты с мультяшными физиономиями.

Детский маст-рид, само собой.