3.5

Как только мне показалось, что события во 2-й части продвигаются бодрее, автор снова скатилась в скучный пересказ, разбавленный мыльной оперой. Атмосфера Италии 1960-х передаётся сухим перечислением нескольких известных имён, городов и упоминанием политических бесед. Дружбой в романе как не пахло, так и не пахнет; девушки стали старше, но мало изменились.
Поток сознания Элены по поводу какая она никчёмная неудачница, с переливанием пустого в порожнее и пережёвыванием одного и того же, занимает пару лишних сотен страниц. Девушка по прежнему хочет догнать и перегнать Лилу. Хотя завидовать там нечему, ведь именно Элена трудолюбием и упорством многого добилась. Она закончила университет в другом городе, обручилась с парнем из профессорской семьи, у неё издали роман. Но Лену всё равно считает, что это подруга живёт полной и интересной жизнью.
Рафаэлла стала ещё злее, несдержанней, ей плевать на всех и вся, у неё потрясающее нежелание отвечать за свои поступки и желание использовать людей. Конечно, Лила очень молода, но не из института благородных девиц она вышла, чтобы совершенно не отсекать реальность и постоянно лезть в бутылку. Не оправдывая Стефано, который её действительно любил, с чего Лила закатывала истерику за истерикой с самого дня свадьбы? Думала, что ей сойдёт с рук, она же пуп земли? Т.е. ей в определённых обстоятельствах понадобился муж, но Лиле в голову не пришло, что ей придётся с ним жить и быть женой. О герое-любовнике Нино мне даже сказать нечего – настолько он никакущий.
А Элена оправдывает «подругу»: Лила неординарная, ей тесно в рамках, ей претит грубая жизнь нашего района. И ведь понимает, что происхождение Лилы из нищего квартала написано на лбу, что она не вписывается в более интеллектуальное общество, где ум значит больше внешности. Проблема Лилы не в том, что она не смогла продолжить учёбу, а в том, что она не умеет доводить начатое до конца, у неё нет своих интересов, она попросту хабалка и истеричка. А что замкнутый мирок квартала, в котором живут герои и который не изменится никогда, не проклятие, вроде как доказывает Альфонсо.