5

Надо отметить, что Токвиль в России был хорошо известен. Его «Демократию в Америке» комментировал еще А. С. Пушкин, а другой главный труд выдающегося историка и социолога, который он так и не успел закончить, — «Старый порядок и революция», был переведен на русский язык. (Сам автор этих строк впервые знакомился со «Старым порядком» по дореволюционному изданию, как тогда переводили, — «Алексея Токвиля».)
«Это удивляет; но история переполнена подобными зрелищами. Не всегда на пути от плохого к худшему приходят к революции. Чаще всего случается, что народ, безропотно и словно не замечая самые тягостные законы, яростно отбрасывает их, едва только бремя становится легче. Режим, разрушенный революцией, почти всегда бывает лучше того, который непосредственно ему предшествовал, и опыт учит, что наиболее опасный момент для плохого правительства — это обычно тот, когда начинаются реформы. Только какой-нибудь великий гений может спасти властителя, который пытается облегчить участь своих подданных после долгого угнетения. Зло, которое они терпеливо сносили как неизбежное, кажется нестерпимым, едва лишь им приходит мысль от него избавиться, Словно все устраненные злоупотребления позволяют лучше обнаружить оставшиеся и делают ощущения от них еще более мучительными: зло уменьшилось, это правда, но обострилась чувствительность» .

Некоторые называют это положение «законом революции Токвиля». Итак, несмотря на сложность и многоаспектность анализа революционных феноменов двумя замечательными учёными, мы видим своеобразный заочный спор французского и русского социологов, который в последующие периоды расширялся, углублялся и получал новые теоретические и фактологические аргументы. И спор этот не имеет, как нам представляется, окончательного решения, даже если речь идет о наиболее известном нам примере революций — революции 1917 г. (Заметим в скобках, что предупреждения мыслителей, даже самые гениальные, обычно воспринимаются всерьез уже после произошедших трагических событий — судьба Кассандры.) На наш взгляд, в токвилевском «Старом порядке» содержится великолепный анализ возникновения многих революционных механизмов, связанных с кризисом «старого порядка»: столкновения пережитков аристократического, феодального и т. п. общества в их столкновении с модерном. Токвилевский анализ положения дворянства или, скажем, роли литераторов в распространении революционных настроений в значительной степени применим не только к истории Великой Французской революции, но и к цепи нарастания революционных событий в России. «Старый порядок» в России, повторим, был хорошо известен, но кто сделал из него надлежащие выводы?