1

Есть прекрасная русская поговорка - Не пел давно, и спел г@вно. Больше двадцати лет манило меня ЭТО произведение. Решился. Прочитал... Таких усилий для чтения я не прилагал очень давно, а прочитал и понял ОНО.

Дальше...

Если кто-то надеется почерпнуть что-то про историю Хазарского каганата, то оставьте всякие надежды пред прочтением этого. Где-то прочитал, что этот роман не печатали долгое время по причине то ли его пророческого содержания, то ли из-за еврейского вопроса, стоящего в Советском Союзе острее чем в Хазарском каганате. Но все это было до прочтения, а после прочтения стало понятно что не публиковали данный труд по причине его графоманского содержания. Да, это графомания чистой, прямо таки родниковой воды.
Читать это было так утомительно, что уже и не чаял дочитать. С первых страниц на меня обрушились нескончаемые хазарские названия, которые тут же дублировались на русском, какие-то фразы. И я не мог понять, для чего все это, сделай глоссарий, сноски, примечания - зачем усложнять текст. Но потом вспомнил, хазарский язык мертвый, от него осталось от силы слов 50-60, в основном имена да топонимы. А тут автор просто воссоздавал хазарский язык, и с таким упорством...
Роман многословен, с кучей персонажей, которых и не запомнишь, даже если захочешь. И самое главное, я потерял нить повествования в самом начале. Сюжет для меня остался загадкой. Только в предисловии прочитал что это о последних днях Хазарского каганата, а оказалось их ровно сорок, и о любви. Про любовь стоит упомянуть отдельно. Байгушев очень старался вывести любовную линию на уровень Шекспира.

И сливаются полные губы. И скользят, ищут сладости руки. И два тела уже в невесомье.
- Вот с тобою узнала я счастье!
О рассветный ветер! Остуди припухшие губы, что напились желанною влагой, что собрали нектар упоенья. Ах, как сладко двоих утомленье: нету в мире сегодня счастливей их, - постигших свое назначенье!

Какаво! Просто хазарские Ромео и Джульета, то есть Булан и Серах. И вот так велеречиво всегда и везде. Все говорят одинаково и через некоторое время начинаешь воспринимать все это как простой набор слов. Не забыл автор и себя.

Да ухнул где-то байгуш (филин).

Теперь-то я никогда не забуду, что фамилия Байгушев есть Филин, или Филинов. Возможны варианты... Возможно...
Но в одном моменте книга меня повеселила.

Его гордая печень сжималась в предчувствие страшной опасности.

Моя веселая печень распоясалась от безудержного смеха. И не иначе.
Но в итоге, веселья было мало. Грустно мне было, и жаль потерянного времени.