5 В келье или в миру?

Поздняя повесть Толстого, написанная в годы его погружения в религиозную тему. Кроме того, прототип главного героя Степана Касатского, который в последствии стал монахом Сергием, существовал на самом деле и был тёзкой Касатского. И похожую историю его внезапного ухода в монастырь после того, как он стал блестящим офицером гвардии, начинающим свою карьеру и движение в свет, рассказала писателю в личной беседе Мария Павловна Чехова. Собственно, меня к прочтению этой повести сподвигла тоже личная беседа, в которой было упомянуто падение отшельника, не сумевшего устоять перед женскими чарами. Грешна, что интрига побудила, но это же Толстой - так что интерес удвоился в моих глазах.

Да, и устоять этот честолюбивый бывший офицер не смог не только перед похотью, с которой вёл непрерывную борьбу всё своё житие в монастыре, а затем будучи и вовсе отшельником, а ещё и перед гордыней, тщеславием, которые терзали его страстную натуру. Ну и самое тяжёлое, я считаю, что может чувствовать человек, покинувший мир ради служения Господу, это его слабая вера в Бога, которая колыхалась, словно былинка при каждом случайном мягком ветерке. Таковым он был, этот красивый мужчина, раздираемый внутренними противоречиями. И самая главная его ошибка и неверный шаг, по моему глубокому убеждению, было неправильное решение уйти из мира в монастырь. "Он стал монахом, чтобы стать выше тех, которые хотели показать ему, что они стоят выше его."

Он ушёл от мира, но унёс его с собой в своей душе. Этого не надо было делать. Ему. В монастырь уходят к Богу, а не от людей и жизни. Испытывая зависть к людям при дворе, к которым он планировал пробиться через брак с графиней Коротковой и не сумев справиться с гордыней, когда узнал, что его невеста, увы, не девственница, он решает покинуть этот мир, как бы презрев его и его порядки. Но это был самообман, который ему потом и отомстил, ибо от себя никому и никогда ещё не удавалось убежать.

"Она понимала, что он стал монахом, чтобы стать выше тех, которые хотели показать ему, что они стоят выше его. И она понимала его верно. Поступая в монахи, он показывал, что презирает все то, что казалось столь важным другим и ему самому в то время, как он служил, и становился на новую такую высоту, с которой он мог сверху вниз смотреть на тех людей, которым он прежде завидовал. Но не одно это чувство, как думала сестра его Варенька, руководило им. В нем было и другое, истинно религиозное чувство, которого не знала Варенька, которое, переплетаясь с чувством гордости и желанием первенства, руководило им. Разочарование в Мэри (невесте), которую он представлял себе таким ангелом, и оскорбление было так сильно, что привело его к отчаянию, а отчаяние куда? — к богу, к вере детской, которая никогда не нарушалась в нем."

И даже одинокая келья отшельника в скале не уберегла его от грехопадения, когда к нему явилась женщина, желающая его совратить. Отрубленный палец в этой неравной схватке с внутренним Дьяволом лишь отсрочил его агонию. И толпа паломников, желающих исцелиться молитвами и прикосновением святого старца, лишь растравили его и без того мятущуюся душу, ещё больше усыпляя его слабую веру, уводя от внутренней сосредоточенности и пробуждая всё те же тщеславие с гордыней, которыми и без того была полна душа отца Сергия. Получилась некая метаморфоза грустная - он шёл к Богу, а стал служить людям и себе. И вот тут у меня возник вопрос. А что, служить Богу - это значит погружаться в некую чистую внутреннюю нирвану, которую ничто не может потревожить? А кому тогда нужны эти служители Бога, если только не самим себе, чтобы прибывать в постоянном внутреннем комфорте благодати? Или нет. Тут всё гораздо сложнее? Ты должен делать добро людям, толкаемый внутренней любовью к ним, а не подогреваемым своими заслугами, которыми и питается тщеславие и честолюбие человека. Так?

Если это так, то для такого и необязательно, а лучше и вовсе не уходить в монастырь. Кому ты там и чем поможешь, если только не самому себе? И пример тому - жизнь его знакомой детства, некой несчастной женщины, которая всех своих родных и близких окружала вниманием и заботой, правда в ущерб себе. Именно она своим примером и показала ему то, что можно было назвать - жить для Бога. "Пашенька именно то, что я должен был быть и чем я не был. Я жил для людей под предлогом бога, она живет для бога, воображая, что она живет для людей. Да, одно доброе дело, чашка воды, поданная без мысли о награде, дороже облагодетельствованных мною для людей. Но ведь была доля искреннего желания служить богу? — спрашивал он себя, и ответ был: «Да, но все это было загажено, заросло славой людской. Да, нет бога для того, кто жил, как я, для славы людской. Буду искать его»"

Увы, я не считаю такие черты, как похоть, тщеславие, честолюбие и гордыня - происками внутреннего Дьявола. Нет, это просто черты человеческой натуры, способные поворачиваться к нам разными своими сторонами. Вредить, либо помогать и даже очень! Важна лишь мера присутствия их в человеке и знак заряда, а не бегство от них в какие-либо застенки. Они толкают людей на достижения, приносят радость, а иногда и наслаждение не только их обладателям, но и окружающим людям. Да, такова природа, нас создавшая, и её рычаги, которыми она держит нас на жизненном плаву. Просто нужно использовать заложенные черты своих натур во благо и находить именно своё место в этой жизни, а не чужое придуманное. Степан Касатский со всеми своими "пороками" мог бы прожить счастливую жизнь в миру, принося добро своей целеустремлённостью и радость женщинам своей похотью (лучше, конечно, любимой женщине). Но ему помешали чрезмерное честолюбие и гордыня, которые увели его на ложный путь. А его знакомая Пашенька, живя как святая, ещё вопрос - как она тоже могла навредить своей покладистой натурой близким, которые использовали её и тем самым просто распускались.

Так что, эта повесть Толстого, написанная, в моём восприятии, каким-то немного непривычным для писателя языком, ставит очень много противоречивых вопросов перед думающим читателем. И психологических, и религиозных, и нравственных. Я, прочтя её, до сих пор пребываю под сильным впечатлением. А первые два часа после книги ощущала себя просто кающейся грешницей. Вот таков эффект подарил Лев Николаевич...

В горе есть пещера - там келья твоя.
В неё ты сбежал от людей и себя...
Вокруг всё утихло, лишь слышишь шаги,
Как сердца удары - ритмичны они.

И страсти ты душишь, молитву твердя.
Себя истязаешь, наверное, зря...
Откроется дверь, и войдёт не спеша
Расправа твоя, испытанье неся.

И адские муки ты примешь, скорбя...
В них корчиться будешь - такая стезя!
Молитва бессильна - поймёшь, а потом
Себе приговор нанесешь топором!

Но время пройдёт, раны все заживут,
А страсти из сердца - они не уйдут...
И вновь ты услышишь шаги, и Она
Смутит твой покой, так как любит тебя.

litera_T