4.5 Спойлер Этюд в свете газовых фонарей

Захотелось мне помучить мозг постмодернистским детективом. «Расследование» Станислава Лема попалось мне в ветке ЖЖ лохматого года, а поскольку комментаторы и до этого, и после, предлагали вполне себе “втемные” произведения, я закинула его себе с остальными в список “на почитать”, да и решила начать с него.

С творчеством Станислава Лема я уже знакома, и как-то так складывается, что он всегда оказывается очень кстати в поездках: в 2022 году его «Эдем» помог мне скоротать двенадцатичасовой (без учёта пяти часов ожидания пересадки) перелёт.

Лем — не самый простой автор, и во многом это объясняется его областью художественного творчества: научная фантастика, щедро приправленная философией и математический измышлениями, никогда не была для меня лёгким чтением, но вот увлекательным - да! Впрочем, при всей приверженности научной фантастике, Станиславу Лему не чужды эксперименты в жанре, методе, направлении, и вот «Расследование» — как раз из таких.

Это мистический детектив о том, как из сельских моргов в окрестностях Лондона стали загадочным образом исчезать полностью подготовленные к похоронам трупы. Исчезновения происходят с поразительными для человека аккуратностью, регулярностью и практически абсолютным совпадением внешних, не зависящих от него факторов, так что главный инспектор Скотланд-Ярда начинает цитировать Евангелие от Матфея, а Грегори, которому получили это дело, старательно ищет возможного подозреваемого, но в его сознание закрадывается только странный учёный, привлечённый к делу главным инспектором и математически разложивший систему исчезновений.

На самом деле, то описание, которое дала я, чуть более оптимистично по отношению к роману: оно куда больше соответствует динамике книг Дэна Брауна или Джеймса Роллинса, но никак не детективу от Станислава Лема, потому что данное мной описание — это буквально все основные действия в романе.

Роман достаточно короткий (я прикончила его за два дня суммарно, по паре часов в каждый из них), но динамичным его не назовёшь: это унылое, тягучее хождение по сырым, туманным, сумрачным улицам Лондона — и одновременно монотонное блуждание по закоулкам сознания инспектора Грегори, которое вырисовывает фантастические в своих догадках петли по пути к финалу.

Читается роман не всегда просто — надо признать. Станислав Лем, как я уже писала выше, не отступает от своих излюбленных тем: философских размышлений о мрачном будущем человечества, поэтому человек неподготовленный в плане физическом, политическом, математическом будет либо обращаться за подсказками к интернету, либо пролистывать длинные монологи и диалоги о ядерном оружии, гонке вооружения, вечной войне и статистической вероятности в отношении пропадающих трупов (вроде такого: «вы предвидите, что земля станет шахматной доской, а мы — пешками, которыми будут играть вечную партию два механических игрока»).

Однако при этом я абсолютно точно могу назвать детектив «Расследование» атмосферным: он навеял мне воспоминания о наиболее мрачных рассказах о Шерлоке Холмсе вроде «Три Гарридеба», «Знак четырёх», «Этюд в багровых тонах» (из тех, которые быстро достала из памяти). Во многом, конечно, эту атмосферу загадочности, мистицизма и запутанности обеспечивает топос: холодный туманный Лондон.

Притом то, как автор обращается с воссозданием этого пространства достойно отдельного абзаца, потому что у меня в книге выделено больше десятка цитат, описывающих свет (а по большей части — его отсутствие) в этом пространстве. Например:

Он пропустил поезд на Айлингтон, проводил взглядом красный треугольник огней на последнем вагоне, обошел газетный киоск. Потом прислонился к колонне и закурил сигарету. Подошел его состав. Двери с шипением раздвинулись. Он сел в углу. Вагон дернулся и поехал. Огни станции замигали все быстрее, потом начали проноситься бледные, слитые стремительным движением лампы тоннеля.

И мне думается, что свет, игра света — это игра автора эпохи постмодернизма со своим читателем. Потому что от того, как упадёт свет, сколько света упадёт, зависит то, как человек увидит картину, увидит её целиком или лишь элементом. Подтверждает мою мысль вот этот отрывок в самом начале романа, который впоследствии обретает новые грани, новые оттенки:

Изображение заинтриговало его. Он все внимательнее всматривался, прищурив глаза. По мере того как осмотр затягивался, в нем возникало ощущение беспокойства. Грегори по-прежнему не знал, что он рассматривает, но чувство тревоги возрастало.
— Это что-то как бы живое, — произнес он, невольно понижая голос. Хотя нет… выжженное окно в развалинах?
Шеппард приблизился и заслонил собой это место. Пятнышко света неправильной формы лежало теперь на его груди.
— Вы не можете в этом сориентироваться, потому что видите только часть целого, — сказал он. — Не так ли?

Я просто не могла не уделить внимание этой игре света, потому что когда чего-то в произведении слишком много, оно явно добавлено туда автором неспроста. В романе практически не найти описаний пространства, настроения, не перекликающихся с особенным освещением. И мне думается, что, в сущности, свет — это метафора. Символ. Знания ли, веры ли, логики ли, предстоит решить читателю в финале.

А дальше — спойлер к финалу. Потому что, размышляя о «Расследовании», невозможно говорить о нём, не затрагивая финал.

Потому что это — самое главное. Самое главное в «Расследовании» — открытый финал, воплощённый в развёрнутом монологе инспектора Грегори о вере и инспектора Шеппарда о холодной логике и заранее просчитанном преступлении. Когда я дочитала, то не поверила, что это финал — даже проверила краткое содержание. Оказалось — финал.

Я посидела, посмотрела в стену с ощущением, что меня надурили, и пошла читать отзывы к «Расследованию», чтобы как-то собрать собственные эмоции в кучку и сравнить своё послевкусие с другими. И первое, что заметила, что многие читатели определяют для себя одну из версий как правильную, и, опираясь на неё, винят автора в сумубрности, скомканности, даже потраченном времени…

И в этом для меня — вся суть, соль, изюминка и смак «Расследования» Станислава Лема. Это вполне себе каноническая игра постмодернизма. И даже если сам автор не считал, что принадлежит постмодернизму и считал, что начал писать раньше, он невольно воплотил традиции этого направления: игра с читателем, вынуждающая читателя идти на сотворчество, мир как неупорядоченный хаос — это всё канонично и красиво встаёт в структуру романа Станислава Лема.

Долгие хождения Грегори вокруг загадок подводят его к мысли, что, может быть, не у всего есть осязаемая, охватываемая человеческим сознанием причина, вынуждают его… Просто верить? При этом тут же автор устами внезапно собравшегося Шеппарда предлагает не козла отпущения, но мысль, намёк на то, что в целом и это “необъяснимое” поддаётся объяснению.

Принимать это объяснение, или верить в чудо, в инопланетян, в мутировавший вирус; видеть в романе зомби-апокалипсис; отрицать какое-либо предложение финала « решение читателя, его творчество. Автор наметили нить, но отказался от дидактики: теперь читатель свободен осмыслить произведение так, как ему нравится, как ему видится и чувствуется.

тг-канал