4 Чарльз Диккенс «Рождественская песнь в прозе»

Ведь я мысленно стою у вас за плечом, мой читатель. (с)

Самая рождественская из всех рождественских историй. Пожалуй, и самая известная тоже. Автору, кстати, на момент написания этого небольшого, без сарказма, шедевра было не так много лет – всего 31.
В своей достаточно насыщенной читательской жизни я так или иначе обращалась ко многим околорождественским произведениям (у того же Диккенса их, кстати, довольно много, хватило на целый отдельный том в собрании сочинений). Однако именно «Рождественская песнь в прозе» (имеет место быть вариант перевода «Рождествннский гимн в прозе») стала для меня квинтэссенцией того самого пресловутого духа Рождества. С удовольствием время от времени перечитываю эту историю, стараясь, разумеется, попасть в соответствующий временной отрезок для усиления впечатлений.
В самом конце 2024 года перечитала в очередной раз, можно сказать, внепланово: решила освежить в памяти литературный первоисточник перед тем как смотреть мини-сериал 2019 года.
Итак:
Сюжет известен, пожалуй, всем, он лег в бесчисленное множество интерпретаций. Закостенелый в своей скупости, утративший человеческие эмоции, черствый скареда Скрудж в канун Рождества встречает трех духов – дух минувшего Рождества, дух нынешнего Рождества, дух грядущего Рождества – и совершает в их сопровождении путешествия в своë прошлое и будещее, а также видит истинного себя без всяких прикрас в настоящем. Точнее, сперва Скрудж встречает неупокоенный дух своего делового партнера Марли, что влачит за собой бесконечную тяжеленную цепь, где каждое звено – грех...
Невероятные события заставляют Скруджа осознать, что его будущее окажется весьма сходным с беспросветной судьбой Марди, если он не сделает выводы и не исправится прямо сейчас.
Формат рождественского рассказа предполагает счастливый и назидательный финал, а потому Скрудж, разумеется, встает на стезю исправления и делается весьма домтойным и приятным членом общества, хотя сперва и запирается в своих страстях и слабостях.
Вообще, весь текст является прекрасной иллюстрацией к знаменитой сентенции «Посеешь привычку – пожнëшь характер. Посеешь характер – пожнëшь судьбу».
Антагонистом Скруджа до его почти волшебного преображения является мелкий клерк Боб, многосемейный бедняк, сохранивший сердечную чистоту и искреннюю веру в Рождество и рождественское чудо.
Текст удивительно лаконичен и одновременно образен, персонажи, обрисованные несколькими мастерскими штрихами, являются совершенно живыми. Несмотря на некоторую непривычную современному читателю тяжеловесную архаику читается быстро (особенно если не игнорировать поясняющие сноски). Мастерство Диккенса в изображении характеров и внутренних душевных конфликтов лично для меня является эталонным.