3 Двойная жизнь в декорациях театра абсурда

Если вы встретите Фрэнка Колдхейма в городе, то вряд ли отличите его от сотен простых подростков: он не прочь напиться в баре с другом, он отрывается на концертах панк-рок групп, он покупает всякую мелочь для своих изобретений и дружит с карликом Джейми. Все дело в том, что настоящий Фрэнк начинает проявляться только в своих фамильных владениях: здесь вам и Жертвенные столбы, и Бункер, и сама Осиная фабрика, загадочным образом сообщающая Фрэнку необходимые сведения. А самое страшное в этом очаровательном подростке вы не узнаете, пока не заглянете в голову Фрэнка (только, пожалуйста, не воспринимайте буквально, вы же не хотите повторить судьбу бедняги Эрика?). Повседневная жизнь Фрэнка одновременно напоминает игры жестокого ребенка и ритуалы свирепого дикаря – после сцены с кроликами я всерьез хотела бросить книгу. Однако между делом выясняется, что птички-крыски – это цветочки, ведь наш герой мимоходом спокойно замечает:

А так ведь по мне и не скажешь, что я убил трех человек.

Вникая в мысли Фрэнка, осознаешь, что вполне может жить неподалеку вот такой человек с напрочь отсутствующей моралью. Если исходить из условий жизни Фрэнка, невозможно не отметить, что это весьма развитый ребенок, вот только его жизнью управляют жертвоприношения и ритуалы особого культа, сформированного на основе детской травмы.
Незамысловатый сюжет вертится вокруг двух родственников Фрэнка: его старший брат Эрик сбежал из психиатрической лечебницы и движется к дому, где Фрэнк живет со своим отцом. Сложно не заметить разнообразные психические отклонения у всей семейки, тем более что причины этого довольно подробно описаны, хотя главный вопрос остается открытым: неужели каждый человек ненормален или это особенность восприятия главного героя?
В каком-то смысле это роман-взросление, потому что в финале мы видим существенные изменения в мировоззрении главного героя. Вообще финал вызывает неоднозначные эмоции, потому что главный взрыв случается совсем не там, где ты его ожидал. В целом, книга сильная, но не моя, потому что очень не хочется оставаться в мире, где « – Выживают… мерзейшие».