3.5 Кто знает?

Подобно тому, как человек не подозревает, что глубоко под землей или в небе или даже прямо у него перед носом может скрываться нечто невероятно ценное, так и я не подозревала, какое наслаждение попало ко мне в руки для прочтения.

Скука и скепсис сменился заинтересованностью и любопытством, а затем зачарованностью и раздумьями. На мой взгляд прекрасный и не слишком частый образец пути, по которому можно пройти от первой к последней страницы книги.

Алан Вейсман, американский журналист и автор ряда трудов, разыгрывает на этих страницах поистине завораживающее действо. Подобно искусному дирижеру перед замершим оркестром, он поднимает руки, выдерживая паузу. Оркестр ему заменяет фауна и флора, весь земной ландшафт и сама Земля, сама жизнь и ее основа. А заодно все, что создало человечество в своей смешной попытке оставить после себя хоть какой-то еле заметный след.

Он пускается в свой рассказ и все приходит в движение.

С оглушительным гулом бьют в литавры, поднявшиеся в воздух нефтяные и газовые заводы. Резкими росчерками смычков реки рвут плотины и дамбы, заполняют свои старые русла и несутся к морям. С протяжным ревом рушатся небоскребы и дома принимают в себя собственные крыши. Торопливыми певучими скрипками новые и хорошо забытые старые побеги забирают себе обратно пашни и улицы, взлетая ввысь необъятными стволами крещендо.

За ними вступают грозные барабаны животных. С неумолимым топотом они заполняют собой все свободные места и все биологические ниши. Конкурируя и эволюционируя, как и всегда, они снова становятся хозяевами положения, забирая себе ведущие партии. С ними звенят флейты бесчисленных птиц и гобои мириадов подводных жителей. Все они протяжно выдыхают без человека, и этот звук несется над необъятным залом планеты – восхитительно прекрасный и не для нас.

Вся эта прекрасная музыка – то, чего мы, скорее всего, никогда не услышим, потому что одно наше присутствие вносит фальшивые ноты в ее стройное исполнение. Если бы мы могли научиться слышать других и играть с ними в унисон, если бы мы не брались высокомерно за те инструменты, с которыми не можем совладать – может мы бы и стали полноправной частью этого потрясающего оркестра.

Но наша непомерная жадность и эгоизм, наша вседозволенность и глухота к любому благозвучию природы и мира, как наглядно показывает Вейсман, мешают нам каждый миг. Мы вторгаемся грубым лязгом турбин, рвано хрипим моторами и колесами, нарушаем мягкое течение выстрелами и взрывами, голодом до власти, пищи, придуманной роскоши.

Чтобы через очень короткое время стать в лучшем случае питанием для молодой поросли под землей, чьи корни доберутся до нас через дерево и металл гробов.

Что останется от нас? Тонны пластика и токсинов, плутония и урана в боеголовках, несколько пещер в скалах, посмертная эпитафия уничтоженным нами видам живого, радиоволны и сигналы в космическом супе.

Чтобы написать эту литературную музыку разрушения, освободительного и благостного, Вейсман побывал в поразительно красивых местах и в самых разных уголках Земли, поговорил с не менее удивительными людьми самых разных профессий и занятий. Собрал для нас множество занимательных данных и размышлений на тему, как быстро планета оправится после нашего присутствия, если завтра мы все разом растворимся в эфире без следа.

Его рассказ стоит дослушать до конца. Может в кровожадном и похвальном желании увидеть, что без единого человека Земля сможет жить дальше. Может в печальной надежде, что мы оставим после себя нечто, напомнящее о нас кому-то сквозь века впереди. Может даже в полусумасшедшей вере, что мы не исчезнем или продолжимся где-то еще или однажды вернемся домой.

Может быть, чтобы начать писать свою чистую и искреннюю музыку стремления к равновесию уже сейчас. Пускай один человек, старающийся наносить меньше вреда миру вокруг, ничего не изменит, и голос его утонет в жутком хоре остального человечества.

Пока мы можем петь – мы поем. Гимн нового человечества или свой реквием. Пока мы живые – мы видим жизнь, можем касаться воды, вдыхать запах земли, чувствовать тепло на коже и щуриться от света.

Когда мы уйдем – это будет значить, что однажды мы вернемся, в другом обличье и в совсем другой мир. Тот мир будет лучше, чище и здоровее, будем ли лучше мы и научимся ли петь, не перекрикивая его – кто знает?