2 Мой путь простой: дрейфую на горшке к "свету", умело покручивая голой попкой

Алеся Адамовича я никогда не читал раньше. Этой книгой заинтересовался с целью узнать его мировоззрение. Всё из-за фильма "Иди и смотри", т.к. он является одним из соавторов. К слову сказать, "Иди и смотри" показывали несколько лет назад в День Победы в кинотеатре "Иллюзион". Ходил. Пытался смотреть, но до конца выдержать не смог. Удивительно, но многие левые блогеры хвалят этот фильм.

Итак, о книге. Книга состоит из двух частей. Первая часть - это мемуары Адамовича. Вторая - это воспоминания выживших людей, которые были свидетелями карательных акций нацистов в на территории Беларуси. Это когда немецкие захватчики уничтожали целые деревни вместе с жителями (в том числе детей и стариков).
Писатели Алесь Адамович, Янка Брыль, Владимир Колесник в течение трёх лет ездили по белорусским деревням и общались с теми самыми очевидцами, записывая всё на магнитофонную плёнку. Потом из этих рассказов сделали книгу "Я из огненной деревни".
В книге "В партизанах", во второй части, которая называется "Огненные деревни" вошли избранные рассказы из "Я из огненной деревни". То что рассказывают очевидцы, производит сильнейшее впечатление. Но по сравнению с фильмом, нет никакой чернухи, никакой паники. Да, показано всё сурово, жестоко, но здесь в отличие от фильма здесь отражён пафос мужества. Здесь есть чему учиться и подражать. Дай бог, конечно, никому этого не испытать.

Первая часть, как я уже говорил, это мемуары Адамовича. Он вспоминает свою жизнь начиная с раннего детства и заканчивает примерно сорок пятым годом. Иногда у него есть отдельные вставки более позднего времени.
У него какой-то странный стиль, я не знаю, у меня ощущение, что это называется "потоком сознания". Не просто его читать. Вероятно книга напечатана с рукописи, а сам писатель её не редактировал. Книга была издана в издательстве Алгоритм в 2018 году. Возможно это есть первое издание.
Ещё один минус - это нарушение хронологического порядка: иногда писатель забегает сильно вперёд, в будущее или, наоборот, уходит в прошлое.

Я бы хотел в этих мемуарах рассмотреть его некоторые высказывания. Какой он человек? Какое у него мировоззрение?
В предисловии он пишет (это 1943 год, конец лета):

"Гляжу вслед обречённо удаляющимся нашим врагам, и вдруг подумалось: явись сейчас кто-то и предложи мне, уже прожившему шестнадцать лет: «Хочешь еще две недели? Гарантированные. Беззаботные. Как ты жил в своей четыре года назад. Ну, а потом, сам знаешь, придется заплатить, умереть».
Покопавшись в себе, заглянув поглубже, я ответил: «Две недели - нет. Но за месяц, за четыре недели - да, согласен». И был вроде даже рад, что, поторговавшись, здорово выгадал: удвоил срок своей жизни..."

Ясно, что чертовски устал, хочется покоя. Он ради гарантированного месячного покоя готов потом гарантировано умереть. В 1943 году он уже партизанил. Ни слова о воинском долге. То есть ему безразличен исход войны? Эти мысли не являются ли началом пути дезертира?
Или он просто такую нелепую вставку придумал, своего рода преувеличение, чтобы показать как он устал? Тогда он безответственно подходит к своему творчеству, т.к. здесь содержится определенный мещанский взгляд на событие. "В этой жизни умереть не трудно. Сделать жизнь значительно трудней".

Глава "Детство".
Адамович начинает повествования с дрейфования на горшке "в направлении света", "умело покручивая голой попкой". Почему он выделил этот факт как достойный описания - непонятно.

Как начинает повествование Л.Н. Толстой в своём "детстве":
"12-го августа 18..., ровно в третий день после дня моего рождения, в который мне минуло десять лет и в который я получил такие чудесные подарки, в семь часов утра Карл Иваныч разбудил меня, ударив над самой моей головой хлопушкой — из сахарной бумаги на палке — по мухе. Он сделал это так неловко, что задел образок моего ангела, висевший на дубовой спинке кровати, и что убитая муха упала мне прямо на голову. Я высунул нос из-под одеяла, остановил рукою образок, который продолжал качаться, скинул убитую муху на пол и хотя заспанными, но сердитыми глазами окинул Карла Иваныча."

А.М. Горький своё "детство" начинает так описывать:
"В полутемной тесной комнате, на полу, под окном, лежит мой отец, одетый в белое и необыкновенно длинный; пальцы его босых ног странно растопырены, пальцы ласковых рук, смирно положенных на грудь, тоже кривые; его веселые глаза плотно прикрыты черными кружками медных монет, доброе лицо темно и пугает меня нехорошо оскаленными зубами.
Мать, полуголая, в красной юбке, стоит на коленях, зачесывая длинные мягкие волосы отца со лба на затылок черной гребенкой, которой я любил перепиливать корки арбузов; мать непрерывно говорит что-то густым, хрипящим голосом, ее серые глаза опухли и словно тают, стекая крупными каплями слез."

Писатели-классики начинают повествование с объективного описания того что видят. Адамович же начинает повествование с потока сознания, где в центре его внимания находится ночной горшок и он сам восседающий на нем.

"Что ж удивительного, что маленькие граждане, когда ночной горшок сделался их привилегией, изо всех силенок стараются привлечь к себе внимание окружающих именно в такой позе, положении. Даже если убеждаются, что это связано с определенным риском.
За столом, вокруг большущей светлой лампы, гости, чужие тети и дяди кушают, беседуют, смеются. А ты должен один сидеть в темной кухне. Не для этого ты попросился на горшочек. Как бы непроизвольно начинаешь дрейфовать в направлении света, умело покручивая голой попкой. До цветастой ширмочки, что отделяет кухню от столовой, вполне безопасно, а дальше нужна предельная осторожность и неторопливость. Горшок под тобой не может двигаться напрямик, а сложными петлями, надо при этом и нужное направление выдержать, и не опрокинуть его со всем содержимым. А если «водителю» два-три годика и обчелся - задача эта не из легких. Главное - подрулить незаметно и как можно ближе к столу. Нет, не ради того, чтобы себя показать, а чтобы на других посмотреть, послушать живой смех, разговор..."

Обратите внимание! Адамович сразу же начинает себе противоречить. Сначала он пишет, что его акция с горшком - это цель привлечения внимания, а заканчивает "Нет, не ради того, чтобы себя показать, а чтобы на других посмотреть, послушать живой смех, разговор..."
А зачем вообще вставлять этот эпизод в своё повествование? Привлечь внимание читателя, всё-таки, не более того.

Дальше Адамович пишет в духе натурализма - всякие незначительные подробности, например, он болеет скарлатиной, а его брата отселили из их общей кровати и тот лежит на печи и гримасничает перед ним. Но не будем останавливаться на незначительном, а остановимся на эпизодах, где можно обнаружить его мировоззрение.

"В «Войне под крышами», когда я рассказывал о «Жигоцких», о старухе и ее сыне Казике, которые чуть было не сбросили семью «Корзунов» в подвалы немецкой службы безопасности, на муки и смерть, я все сказал.
Что «Война под крышами» - продолжение все той же гражданской, начатой в 17-м, эта догадка в самом названии романа закодирована. Но, конечно, не развернута. Как это мы делаем сегодня, обращаясь к тем событиям. И я уже в состоянии на происходившее посмотреть глазами и другой семьи, Потоцких-Жигоцких. Их сына, старшего (лейтенанта или даже выше по званию), забрали в 37-м. А прежде - разорили крепкое их хозяйство. Не сослали, а лишь обкорнали их земли, о качестве, плодородии которых свидетельствовали мощные дубы, стеной чуть поодаль стоявшие (дерево это на бедных почвах не растет), не раскулачили их лишь потому, наверное, что жили не в деревне, а в рабочем поселке. (Не всех сразу.)" И вот на самом «житием» конце их поля начали строить больницу."

Адамович пишет "разорили крепкое их хозяйство". Почему непременно разорили? Чего и в каком количестве это хозяйство производило до "разорения"? Что с хозяйством стало после? О плодородии земли свидетельствовали мощные дубы - и все сведения.
"Лишь обкорнали их земли". Браво, гусар! Чьи это всё-таки земли? Частную собственность на землю отменили в 1917. Остаётся право землепользования. Итак, смотрим Земельный кодекс, который был принят в 1922 году.
Пункт 18. Право на землю, предоставленную трудовому землепользователю, прекращается в случаях:
е) занятия земли в установленном порядке для государственных и общественных надобностей (пути сообщения, разработки ценных ископаемых и т.п.).
Пункт 22. Изъятие земли при землеустройстве, а также для мелиорации, дорожного строительства или иных государственных, либо общественных надобностей производится по особым правилам (часть III).
Пункт 23. Если земля трудового пользования будет в установленном порядке изъята для государственных или общественных надобностей полностью или в такой ее части, без которой дальнейшее использование остающейся земли является хозяйственно затруднительным или нецелесообразным, то взамен ее отводится земля в другом месте, с возмещением убытков землепользователю.
Господин Адамович не знает законов? Или он протестует против строительства больницы?
"Не раскулачили, потому что жили не в деревне, а в рабочем поселке". А как же они тогда вели "крепкое хозяйство"?
Есть пункт 40. Наемный труд может быть допущен лишь при непременном сохранении применяющим его хозяйством своего трудового строя, т.е. при условии, если все наличные трудоспособные члены хозяйства наравне с наемными рабочими принимают участие в работе хозяйства.
Может господа обрабатывали землю своими силами? "Мы работаем сами на себя: хотим - работаем, а хотим - не работаем". Но так не получится.
18. Право на землю, предоставленную трудовому землепользователю, прекращается в случаях: б) прекращения двором ведения самостоятельного хозяйства полностью; г) окончательного переселения его в другое место с прекращением в прежнем месте самостоятельного хозяйства;
По форме, у Адамовича в голове каша, а по содержанию - он на стороне кулака. Между прочим, его мать из семьи раскулаченных.

"Начиная обдумывать новую повесть, вначале имеешь очень и очень мало. Несколько зернышек или даже одно только. Вроде той, услышанной десять лет назад истории молодого немца и белорусской девочки, которые спасали друг друга. Всего лишь факт: было такое. Фантазия стала оживлять, наращивать подробности. Тут уже я им отдавал свою «память», но сегодня мог бы клясться-божиться, что бежал рядом с ними, что так оно и было, как нафантазировал в «Немом». Свое диффузировало в чужое, и наоборот. Уже сам не смогу одно от другого отделить."

Допустим это реальный факт - молодой немец и белорусская девочка спасают друг друга. Допустим был такой исключительный случай. Но ведь Адамович сам был партизаном, он белорус, он ездил по белорусским деревням и записывал воспоминания выживших из тех деревень, которых немцы сжигали, при этом полностью уничтожая местное население (включая детей и стариков). Как можно было писать эту повесть про положительного немца, который пришел на нашу землю с целью уничтожить 30 миллионов славянского населения? Факт положительного немца не типичен. Это исключение из правил. Помните, у Константина Симонова "Если дорог тебе твой дом..."? Вот была в тот момент адекватная позиция.
Я предлагаю обратиться к рецензии на повесть "Немой". Взято отсюда: https://www.livelib.ru/review/1177843-nemoj-ales-adamovich
Что же там нафантазировал Адамович?
Как он сказал? "Свое диффузировало в чужое, и наоборот. Уже сам не смогу одно от другого отделить." То есть он уже сам не знает - где правда, а где вымысел.
ИЗ РЕЦЕНЗИИ:
"Похоже "Немой" - это как раз дань этому поветрию [тенденция 90-х ставить знак равенства между Сталиным и Гитлером]. Ведь самые страшные моменты оказались связаны отнюдь не с фашистами, а как раз наоборот: нквдешник штыком бьет женщину в живот, командир партизан в карикатурном кожаном пальто приказывает привязать проштрафившегося подчиненного (по совпадению еврея) за ноги к двум согнутым березам и лишь активный интерес других партизан к происходящему заставляет его пристрелить беднягу. Вот все зверства фашистов имеют документальное подтверждение, а вот этот жуткий случай имел ли реальную основу, если да, тогда хотелось бы каких-то доказательств, а то зачем такой ужасный вымысел.
А привнесение мысли, что не все немцы были ужасны, получилось у автора слишком топорно, во-первых, он зачем-то решил обелить не простого солдата Вермахта, а эсэсовца (в СС же абы кого не брали, и вступление было на исключительно на добровольной основе после тщательной проверки); во-вторых, в зондер-полку СС Дирлевангер служили только криминальные преступники, как тогда туда попал "чистенький" Франц?; в-третьих, конечно же главный герой родом из Дрездена, единственного немецкого города, у которого была отчасти схожая судьба с сожжёнными белорусскими деревнями. И уж простите, посвящать произведение девушке, которая кокетничает и крутит задницей перед эсэсовцем, пусть молодым и привлекательным, зная, что, возможно, именно он с сослуживцами сделали с соседними деревнями, за гранью моего понимания."

"Российские окруженцы в Западной Белоруссии (согласно Янке Брылю) распевали частушки: «Спасибо Сталину-грузину, что обул он нас в резину!» «Резину» обували у нас только по праздникам да в гости -эфемерные белые матерчатые тапочки или ботинки на резине, промокающие весной, осенью и, как огнем или кислотой, жгущие ступни ног в летнюю пору. Про кожаные подметки велено было забыть. Во имя счастья также и западных трудящихся. В этих тапочках, в этих ботинках (а кто-нибудь так и в «трепах» [прим. трепы - деревянная обувь]) 1 мая и 7 ноября заводчане во главе с парткомом проходили туда и обратно колонной по шоссе с полкилометра, чтобы затем на специально оборудованной поляне, где уж высилась сколоченная из досок трибуна, куда приезжал буфет и где сверкал трубами громкозвучный заводской оркестр, чтобы там послушать знакомые слова, речи, полные сочувствия к угнетенным всего мира, солидарности с ними и обещания помочь им устроить у себя справедливую жизнь."

Здесь есть идейно-эмоциональная оценка: партия обещает справедливую жизнь (подразумевается, конечно, "лучшую жизнь"), а на деле - мы ходим в плохой обуви и о кожаных подметках только мечтаем. Конечно, от Адамовича не услышать об индустриализации, о гигантских стройках, о пятилетках, о подготовке к войне. Адамович-гуманист, вероятно, рассчитывал, что можно просто побрататься с немцами, а тогда незачем напрягать все силы страны - догнать развитые капиталистические страны. Подумаешь, одним танковым заводом будет меньше, зато ресурсы все направим на массовое изготовление кожаных подмёток.

Сейчас Алесь приведет некоторые семейные подробности. Его мама из кулацкой семьи. Её отца раскулачили и отправили его со своим семейством в ссылку в Сибирь. Мать Адамовича была уже замужем за его отцом (врачём).

"Большие власти, конечно, знали, что жена глушанского врача каждый месяц отправляла «на Алдан» посылки: сало, лук, чеснок, крупы. Это же делал и дядька Антон - из своей, тогда совсем глухой Хотимщины, куда его, можно сказать, тоже сослали, после того как учитель Тычина Антон Митрофанович отказался «порвать» с родителями - кулаками. До нас тоже добирались: перед войной отцу «советовали» развестись с «кулачкой», заботливо-угрожающе настаивали. Непосредственная опасность виделась там, в заболотских «активистах», которые, как и в других многих местах, не постеснялись забрать и детские валеночки, и «лишнее» одеяльце - разуть, раздеть изгоняемых. Так что на многие годы между сосланными и оставшимися при колхозных должностях (а то и без оных) «активистами» сохранялась невидимая связь, слежение, ревниво-злорадное: кому в конечном счете хуже?"

И дальше про семью своего деда-кулака:

"Боюсь и сам продемонстрировать вот такое перевернутое мышление и потому не стану разузнавать специально, уточнять, сколько же было десятин пашни, или леса, или болота у Митрофана Тычины: десять или пятьдесят? Знаю только, хотя в доме у нас об этом никогда не говорилось и только позже дядька Антон успел мне кое-что поведать, -работали в семье Тычины все, начиная с шестилетнего возраста (гуси, поросята были их заботой). Не повезло старшей из детей, Ольге, почти не училась даже в школе. Зато тех, кто помоложе (Аню, Антона), Митрофан Тычина отдал учиться в слуцкую гимназию, понимал, что такое образование. Но работали и гимназисты, приезжая домой, и даже старались больше остальных детей. Тоже понимали, на какую жертву пошла семья. Невольно вспоминаю услышанную недавно легенду про Богиню - основательницу трудолюбивой Дании. Ей сказано было: сколько за ночь вспашешь, столько и будет земли у твоего народа. Так она братьев и даже детей своих обратила в быков - народ датский ей и поныне благодарен."

Адамович вполне определенно и недвусмысленно высказался: активисты-коммунисты плохие, а вот кулаки хорошие (они просто активно обрабатывали землю).

А сейчас про миллионы репрессированных жертвах:

"Однажды ночью я проснулся от задавленного плача мамы. (Наши кровати по-прежнему в одной спальне.) Она рыдала, а отец ее успокаивал, но так, что она начинала плакать уже в голос.
- Не надо, Нюрочка! Я только хочу, чтобы ты не ездила, как Мария Даниловна, не искала, не добивалась, не надо. Я оттуда не вернусь, если случится. Говорят, там бьют. Что под руку попадет - графин, табурет, но бить себя не позволю! Будь что будет.
Сколько было людей, вот так готовивших себя к встрече с той невидимой гадиной, которая беспрестанно утаскивала миллионы людей, без следа пропадавших в жуткой прорве, - мы уже знаем, слышали, прочли, с чем там человек встречался и как его постепенно превращали во что-то другое, не то, кем всегда он считал себя и его считали."

"Тогда дядьке Антону повезло: могилевских энкавэдистов сожрала какая-то другая банда из их же ведомства, и группу их подследственных выпустили: раз вас арестовали враги, значит, вы не есть враги! - к сожалению, не везде такая логика срабатывала. Даже когда сажали и расстреливали следователей, их жертвам это ничуть не помогало. А вот дядьке помогло, выполз он из трубы (в какой-то подземной цементной трубе их держали, тюрем уже не хватало) поседевший и ссутулившийся (прежде высокий рост его сутулил)."

Какие тупые НКВД-ешники оказывается. Логика у Адамовича железная. И напоследок ещё одну цитату. Как говорят сейчас - кринж.

"То, что с военнопленными, брошенными на произвол судьбы собственным государством, вытворяло государство оккупантов, опрокинуло сознание не ее одной (прим. Адамович о матери). Целого народа сознание было не только крайне уязвлено, но и перевернуто. И это дорого обошлось немцам.
И вопрос уже другой: почему немцы поступали во вред самим себе? На глазах у всего населения морили голодом, забивали палками, как скот, тех, в ком каждый видел и своего сына, брата. Что, таким способом Гитлер хотел поставить народ, который считал изначально и заведомо побежденным, на колени окончательно? Сломить сам дух его. Демонстрируя жестокую волю германца.
Любые подобные предположения всего объяснить не в состоянии. Ясно, что такое обращение с теми, кого забрали и кто сдался в полон, не могло не укрепить волю к сопротивлению армии, да и всего народа, по обе стороны от линии фронта. Скрыть то, что и не скрывалось, было невозможно. Или именно это Гитлеру было нужно: чтобы видели, какую массу врагов он отдает на казнь египетскую.
Именно чтобы видели, ему и надо было. Вопрос только - Кто? Кто должен был все это оценить? Чьи глаза? Когда я работал над «Карателями», о «Розе мира» Даниила Андреева еще никто и не слышал. Но уже ходила по рукам работа француза «В каких богов верил Гитлер?». Небывалая у нас книга «Роза мира» заставляет и свои давние мысли-догадки из «Карателей» вспомнить, перепроверить.
«Каратели» в 1980 году пошли к читателю, автор вдруг получил письмо от полковника авиации, фронтовика. Письмо, исполненное укоров, устыжающее: вашу повесть критики расхваливают, но ведь у вас полуправда, где у вас Главный Каратель? Полковник имел в виду Сталина. Но поскольку «Каратели» и задуманы были, и писались как «сны двух тиранов», а глава о Сталине лежала с 1979 года, спрятанная до лучших времен, упреки летчика звучали для меня как голос единомышленника.
Вот что писал полковник-фронтовик, имея в виду действия, вину Главного Карателя: помимо того что обезглавил армию, он перебазировал, подставил под удар не только истребительную, но и тяжелую авиацию, разрушил укрепления на старой границе до того, как они были возведены на новой, и т. д. и т. п. Летчик уверен: Сталину нужен был сильный удар со стороны Гитлера по советской армии, стране, по народу - большая кровь, потому-то он и подставлялся. Для того ему это было нужно, чтобы люди забыли про кровь, им самим исторгнутую, чтобы этим баранам небо с овчинку показалось и не до того уже было - вести тяжбу с собственным вождем, подсчитывать и копить старые обиды. Это и объясняет все его будто бы «просчеты». Но наш Каратель туг уж действительно просчитался, он не ожидал столь сокрушительного удара, когда угроза повисла уже над всей его властью и самой жизнью. Вот этого он, видимо, не ожидал и не хотел.
Что Сталину были на руку зверства, репрессии немцев, а особенно открытое истребление советских военнопленных, - это самоочевидно. Спасая себя от полона, от Гитлера, народ и его, Сталина, спасал. При этом пролитая Сталиным кровь замывалась той, которую теперь германский фюрер пускал.
Но Гитлеру, ему-то зачем было подыгрывать своему противнику, сопернику? Наступать, как нарочно, на мину, которая при более гибкой политике на захваченных землях могла подорваться не под ним, Гитлером, а под Сталиным, под его властью.
Или действительно (так в «Карателях») для Гитлера важны были совсем другие Глаза - не видящего все и все оценивающего, не презираемого им населения, а Высших Существ? В которых он маниакально верил. Лишь им, Высшим, служа, он мог заполучить в свои руки судьбы мира. У Даниила Андреева («Роза Мира») Гитлер и Сталин - лишь частный случай использования самыми мрачными силами Вселенной земных политиков, которые, если хотят власти над миром, обязаны поставлять туда, «вниз», людскую кровь, смертную тоску человеческих мучений, страданий - «красную росу». Кто больше прольет крови и большую дрожь боли пустит по телу планеты, на том и остановятся Глаза Высших-Низших сил, тому они и отдадут предпочтение.
Не в том вопрос, есть или нет, существуют ли на самом деле Высшие-Низшие. А в том, верили в них тираны или нет, и как они, оба, переглядывались издали, соревнуясь в жестокости, кровожадности. Кровосос на Западе смотрит на такого же вампира на Востоке, кровопускатель - на своего дублера-соперника: ты сколько сбросил Им этих своих колхозников? а военных? своих партийцев - сколько? Много, говоришь, мне не сравняться? Ну, ничего, кое-что осталось и на мою долю - вот уже почти 100 миллионов из твоих 200 миллионов в моих руках! Так что посоревнуемся по-большевистски. Глаза Высших остановились на мне навсегда, старайся, не старайся - тебе не удастся вернуть их благорасположения. Твои жертвоприношения стали и еще станут моими, а скоро и остальных отниму у тебя. Что ты без 200 миллионов трупов, кому ты будешь нужен?
Несколько миллионов военнопленных - само по себе много, очень много, но если это жертвоприношение для Высших, которые внизу, или Низших, которые наверху (Высшие-Низшие), то это не такая уж значительная порция «красной росы». Для Ненасытных. Однако если боль одного пустить по нервам многих, страдания тысяч пропустить через души миллионов, а миллионные, двух-трехмиллионные мучения продемонстрировать десяткам миллионам, выпустить на простор чужой огромной страны, чтобы и матери, и отцы, и дети - все страдали, мучились вместе с ними, - тогда совсем другие масштабы. Низшие-Высшие получат во много раз больше «красной росы».
То-то же Сталин, уже получив верх над кровопускателем-соперником, ревниво подбирал уцелевших «своих» военнопленных - сгребал все, что осталось из отнятого у него. С какой мстительностью уцелевших домаривал в своих лагерях.
(Если это и бредятина, то, пожалуй, только ею и можно объяснить самый большой бред XX века - эту парочку, через которую Запад и Восток все-таки «побывали вместе». Чтобы, очнувшись от «соития в ненависти», мы обнаружили у себя в руках «плод» - одну на всех Бомбу, одну на всех смерть.)"

В итоге что можно сказать? Адамович явно на стороне кулаков и слегка измазывает коричневой субстанцией коммунистов. Он ненавидит Сталина. Ненавидит НКВД. Приравнивает Сталина к Гитлеру.

Адамовича называют Великим гуманистом. На самом деле Адамович АБСТРАКТНЫЙ гуманист. А в абстрактном гуманизме есть два направления. Из БСЭ:
"Социалистический гуманизм противостоит абстрактному гуманизму, который проповедует 'человечность вообще', вне связи с борьбой за действительное освобождение человека от всех видов эксплуатации. Но в рамках идей абстрактного гуманизма можно выделить две основные тенденции. С одной стороны, идеи абстрактного гуманизма используются для маскировки антигуманистического характера современного капитализма, для критики социализма, для борьбы с коммунистическим мировоззрением, для фальсификации социалистического гуманизма. С другой стороны, в буржуазном обществе имеются слои и группы, которые стоят на позициях абстрактного гуманизма, но критически относятся к капитализму, выступают за мир и демократию, озабочены будущим человечества. Развязанные империализмом две мировые войны, человеконенавистническая теория и практика фашизма, открыто поправшего принципы гуманизма, продолжающийся разгул расизма, милитаризм, гонка вооружений, нависшая над миром ядерная угроза весьма остро ставят перед человечеством проблемы гуманизма. Люди, выступающие с позиций абстрактного гуманизма против империализма и порождаемого им социального зла, являются в определённой мере союзниками революционного социалистического гуманизма в борьбе за действительное счастье человека."
Какой вывод? Адамович не является союзником социалистического гуманизма.