4

Трудно, конечно, хотя бы примерно вычислить момент, когда мне стало известно имя Аристотеля, зато я точно помню, что первое его произведение, о котором мне довелось услышать – это именно «Метафизика», самое, на мой взгляд, ускользающее от издателей произведение. Во всяком случаясь, стремясь начать свое знакомство с Аристотелем с этой работы, я перерыла немало его сборников, но «Метафизику» в них чаще всего обделяют вниманием. А отдельные издания и вовсе днем с огнем не сыщешь, так что, считаю, мне повезло наконец приобрести книгу и ознакомиться с оным произведением. Почему с ним? Ответ прост, именно на него чаще всего ссылаются отцы церкви.

Сочинение, что и говорить, заставляет порядком напрячься и поломать мозги. Лично меня оно еще заставляло сдерживать восклицания типа «зачем, прекрати», потому что сколько бы исследователи ни превозносили каждое слово Аристотеля, у меня сохранилось стойкое ощущение, что его частенько несет не в ту степь, как, впрочем, большинство философов. Рассуждения о мудрости, знаниях и человеческой природе пропитаны явным негативом к конкретным личностям. Львиную долю времени Аристотель употребляет на разбор по полочкам известного и давно забавляющего меня вопроса «сущее и не-сущее» (вот чем, значит, упар… то есть вдохновлялся Фома Аквинский), требующего постоянного повторения оных слов, что приводит к построению занятных предложений и где как раз все более или менее ясно. Первоначала и сущности же во всей своей масштабности хоть и вызвали интерес, но требовали мощного вникания. Организм отчаянно сопротивлялся и в какой-то момент, каюсь, уснул в обнимку с Аристотелем. Приятное и несколько угрожающее соседство.

Хотя в целом чтение оказалось любопытным, отрезвляющим и действительно вдохновляющим, впечатления у меня остались смазанными из-за Аквинского и компании, о которых, читая Аристотеля, невозможно было не думать, ибо многие прямо-таки говорили его словами. и не краснели

Излишне, думаю, говорить о том, что книга исключительно для интересующихся – об легком развлекательном чтиве здесь речи нет.