5 Бессмысленное убийство

Подходит к концу февраль 1147 года, но радоваться подступающей весне жителям нашего уютного средневековья уже не хочется. Мы застаём Шропшир в самый разгар очередного обострения гражданской войны. Сражения становятся всё ожесточённее, Матильда захватывает юг страны, а король Стефан попадает в плен, что тут же повлекло новые кровопролития и переделы власти. Отвернувшиеся от императрицы, пусть и не по собственной воле, регионы не ждёт ничего хорошего, будто бы мало было проблем от всевозможных бандитов, уже несколько лет чинящих по всей стране грабежи и насилие. Сейчас же, пользуясь эпохой беззакония, ещё и многие высокопоставленные негодяи начали предпринимать свои собственные вооружённые набеги, стремясь урвать и себе кусок славы и добычи среди творящегося вокруг хаоса, а то и вовсе провозглашая себя правителями независимого клочка земли. Графство реально оказалось меж нескольких огней, способных испепелить что угодно, и близость к валлийским границам ситуации отнюдь не смягчает. Свободолюбивый Уэльс не преминет возможностью лишний раз продемонстрировать англичанам и нормандцам свою честь и ратные заслуги.

И вот в этот непростой момент после очередного боя попадает в плен ещё один человек, очень важный для Шрусбери, а компания отбившейся от рук валлийской молодёжи, пытаясь прорваться на английскую территорию, штурмует уже хорошо знакомый нам женский монастырь неподалёку от городка. Монашки и местные партизаны оказали достойный отпор, даже сумев захватить заложника. Естественно, сильные мира сего не стали упускать такой удобной возможности просто обменять одного знатного пленника на другого. Нюанс лишь в том, что попал один из них не только в узилище каменной крепости, но и в плен очаровательных девичьих глаз, и Кадфаэль, разъезжающий как дипломатический представитель из Шропшира в Уэльс и обратно, подмечает, насколько же эта любовная история запутанная. Перед нами предстаёт переломанный и трагичный любовный треугольник, даже квадрат. И поначалу разобраться, в каких же все друг с другом отношениях, не так-то просто. Но вот уж такая она, жизнь, и нашему немолодому монаху опять придётся немного поработать сводней для юных сердец.

И всё было бы хорошо, если б хрупкое перемирие не оказалось нарушено жестоким и в сущности-то абсолютно бессмысленным убийством. Оно ломало все планы обеих сторон, и самое скверное заключалось в том, что многие хотели бы этой смерти, в том числе по личным причинам. Однако между пожеланием кому-то смерти и намерением убить – огромная разница, и нам с Кадфаэлем придётся просеять песок сомнений, чтобы дать шанс невиновным оправдаться, пусть они и ведут себя максимально подозрительно. Но мы-то уже знаем, что у Эллис Питерс первый очевидный подозреваемый не может быть убийцей. Слишком легко. Надо идти по следу дальше. И мы пойдём распутывать этот клубок и в поисках улик будем использовать прекраснейшие методы средневековой криминалистики. Обожаю, когда они так делают.
А ещё я не могу лишний раз не поразиться новому аббату обители. До чего же он спокойно и практично подходит ко всем делам, не чинит Кадфаэлю препон, а наоборот, заметив его детективный талант, всячески способствует расследованиям и полностью доверяет во всём. По сравнению с приором Робертом он, конечно, выглядит светочем разума.

Однако, на мой взгляд, основной акцент здесь делается не на убийство и расследование преступления, а на военные действия. Что значит одна жизнь, пусть и важного человека, когда вокруг такое творится? Отдельные судьбы меркнут на фоне войны, и наш монах вдоволь накатается, сетуя на старую поясницу, не столько в поисках убийцы, сколько ради политических переговоров. Это, кстати, имело ещё одно интересное следствие: нас лишний раз погрузят в специфику валлийских законов и психологии. Мы забываем порой, что Кадфаэль – не англичанин, хотя Эллис Питерс всё время напоминает нам об этом. Но так явно и безапелляционно – впервые. Пожалуй, дальше нельзя будет воспринимать нашего добродушного героя, как раньше – после того, как он показал себя с новой, гораздо более жёсткой стороны.

И это касается не только самого Кадфаэля. Даже атмосфера здесь изменилась, пришла истинно жестокая эпоха, от прежней плюшевости не осталось и следа. Я что-то говорил раньше о смене тональности? Я ошибался. Вот теперь всё реально очень круто повернулось, изменились судьбы многих персонажей, ничего уже не будет прежним, сказки закончились. Особенно значимым моментом в этой связи станет разгадка преступления. Честно, это очень неожиданный убийца. Неожиданны и необъяснимы для нормального человека его мотивы. У читателей этого цикла ещё не было такой сложной моральной дилеммы. И невозможно предугадать, как бы вы сами поступили на месте Кадфаэля в этом конфликте правосудия и милосердия.