4 "Любить прокаженного"

Увидев Катюшу Маслову в цитатах, я решила 'непременно читать, и прямо сейчас!' Вспомнился советский фильм Воскресение, где режиссер Михаил Швейцер совершил почти невозможное - сохраняя толстовскую атмосферу, сделал картину актуальной для людей 1960 года. В речи товарища прокурора я слышала отзвуки других речей, других процессов. Все это пришлось узнать и Анне Лариной со 'шпионской' фамилией - Бухарина.
Главное, по-настоящему искреннее в мемуарах, что одновременно вызывает вопросы читателей - это любовь юной девушки к большевисткому лидеру много старше ее.

— Ну а как ты относишься к такой любви? — спросил Н. И. [Николай Иванович]
— Сказки рассказывает твой Кнут Гамсун! Зачем себя специально уродовать, делать себя прокаженным, обливать лицо серной кислотой? Неужто нельзя без этого любить? Чушь какая-то!
Мой ответ рассмешил Н. И., и он пояснил мне, что «его» Кнут Гамсун такими средствами выразил силу любви, ее непременную жертвенность. И вдруг, глядя на меня грустно и взволнованно, спросил:
— А ты смогла бы полюбить прокаженного?
Я растерялась, ответила не сразу, почувствовав в его вопросе тайный смысл.
— Что же ты молчишь, не отвечаешь? — снова спросил Н. И.
Смущенно и по-детски наивно я произнесла:
— Кого любить — тебя?
— Меня, конечно, меня, — уверенно произнес он, радостный, улыбающийся, тронутый тем, с какой еще детской непосредственностью я выдала свои чувства.

По позднейшей песенке эта была наивная любовь в стиле 'вчера смотрела я Жерар Филиппа, и все казалось мне, что это ты - мой Коля'. В данном случае простой славянский Коля обернется самим Пушкиным с его африканскими, по Лариной, страстями. Думаю, недостатки мемуаров вытекают из этой незамутненности, с одной стороны, и трагедии - с другой. Бухарин подобно другим под дулом пистолета каялся в абсурдных преступлениях и был за них казнен (единственный кто пробовал возражать Вышинскому на процессах '...но какой центр?' был И. С. Смирнов).
Бухарина обвинили в правом троцкизме. Ларина пронесла это через всю жизнь, и вероятно, ей хотелось иметь какое-нибудь воспоминание о своеобразном первоисточнике обвинения - Троцком. Революционер, произносивший в том же 1924 г. пламенные речи против казенщины - внешней мишуры партии победителей, при встрече с Аней оказывается главным ее выразителем. Очень его беспокоит шарфик вместо пионерского галстука у абсолютно незнакомой ему девочки! Дальше Лев Давыдович сменяет гнев на милость, обсуждая с отцом Ани ее правильные красные бантики. Также у Троцкого в тексте появился никогда не существовавший внук Левушка с арестованной няней.

Я села на единственную свободную койку, и заключенные женщины сразу же рассказали, что до меня это место занимала няня внука Троцкого от его младшего сына Сергея. Рассказывали, что няня была очень привязана к ребенку и сквозь слезы повторяла: «Ничего, ничего, Левушка (внук был назван в честь деда), приедет дедушка, нашлет на них войско, на этих извергов, и нас освободит».

Что проверить тяжело, но кажется невероятным - вся сцена с Берией, на тот момент только занявшим пост наркома внутренних дел. Приведенная к нему заключенная начинает беседу с вопроса: где теперь железный Ежов со своими рукавицами? (Расстрелян) Дальше вызывающе-смелая Ларина цитирует уже погибшего Бухарина: мол, что мне унитазы чистить, вы всю страну в это самое превратили.
Разговоры о смерти Кирова среди арестантов 'Зачем Зиновьеву? Хозяин (Сталин) убил' уж очень напоминают заключения партии на XX съезде. Современный историк Олег Хлевнюк считает версию несредственного участия Сталина маловероятной, доказывая, что выстрел Николаева был актом его личной мести. Лев Седов в Красной книге полагает, что ГПУ, 'игравшее головой Кирова' , расплатилось за несвоевременный выстрел делом Медведя (глава ленинградской полиции).
Вероятно, воспоминания необъективны еще во многом - их правда не в истории и политике. Книга покажет чувства Лариной, ее травму - пожилая женщина во многом осталась той самой юной рабфаковкой, писавшей стихи о вороне и всем сердцем привязанной к своему Коле.