4.5

Я бесконечно далека от медицины. Я - брезгливое и трусливое существо, когда речь идет о крови, открытых ранах, переломах, операциях и т.д. Но при всем при этом с трудом смогу назвать еще какую-то книгу, которая заставила меня на протяжении нескольких суток ложиться во втором-третьем часу ночи, вставая по утрам с головной болью от недосыпания. И все равно я с нетерпением ждала вечера, чтобы вырвать время на чтение и снова и снова ложилась глубоко за полночь, не в силах оторваться. К примеру, стоило только Федору Григорьевичу упомянуть о Степане Оконешникове, как уже не можешь бросить чтение, пока не узнаешь: сделана ли была ему операция или нет. И вот читаешь подряд сотню электронных страниц, пока не доберешься до результата. При этом не можешь ничего пропустить, как обычно бывает в желании поскорее узнать о развязке. Только не здесь! Тут читаешь каждую страницу, каждый абзац, каждое предложение и каждое слово, даже если сгораешь от нетерпения узнать о судьбе очередного пациента.

Здесь в рецензиях можно встретить замечания о том, что Углов - не писатель. Кто бы в этом сомневался, ведь он - Хирург, Врач, Огромное Сердце. Но при этом нельзя не признать, что Углов - талантливейший рассказчик. Эрудированный, образованный и очень начитанный человек. Поэтому и книга его - удачная. Она увлекательная, полезная, насыщенная. И читать ее - одно удовольствие. Не в пример многим современным "писателям", по фамилиям их называть не буду.

"Сердце хирурга" - книга, написанная от всего сердца. На каждой странице хочется вслух повторять: цены нет таким врачам. Во всем, начиная от гуманного и уважительного (!) отношения к любому пациенту, заканчивая высочайшим мастерством в хирургических манипуляциях и поразительным трудолюбием - во всем Углов был достойным примером для любого врача.

Признаться, судьба некоторых больных тронула особенно. И когда Федор Григорьевич писал о благоприятном исходе операции и послеоперационного периода с отдаленной перспективой в несколько лет, то до слёз можно было порадоваться. При этом Углов честно писал и о неудачных операциях. И было больно не только за самого пациента и его родственников, но и за самого хирурга. В конце концов, он - только человек.

Когда я открывала книгу, то не ожидала, что она так меня увлечет. Как и роман ветеринара Хэрриота, книга "Сердце хирурга" тоже насквозь пропитана любовью к своему делу, самоотверженностью, интересом к профессии и судьбам своих подопечных. Это сразу подкупает. С первых же страниц становится интересно. И даже задумываешься поначалу: "А что дальше? Чем еще удивит и заинтересует Углов? Ведь не будет же он просто описывать следующую удачную операцию". И, действительно, Федор Григорьевич постоянно удивлял в хорошем смысле этого слова. То очень увлекательно расскажет о своих корнях, о родителях и прадедах. То живописует особенности уклада сибирской жизни. То заставляет своего читателя трепетать, читая о финской кампании. То погружает в блокадный Ленинград. То описывает непредсказуемые будни сельского врача в своем исполнении. То пишет о стремительно развивающемся искусстве хирургии в уже мирное время. То приоткрывает завесу над нюансами сложнейшей операции на сердце. То рассказывает о трудностях и ответственности в постановке диагноза. Невозможно оторваться.

Однако при всем при этом я не могу рекомендовать книгу широкому кругу современных читателей. Потому что догадываюсь, что может не понравиться:

1. Восхищение советской властью. Мне-то это искреннее восхищение Углова вполне понятно и даже близко в том плане, что похожее отношение к власти было у моего дедушки. Он родился в 1916 году в нищей семье в селе и был седьмым по счету ребенком. Мать открыто говорила ему: "Хоть бы тебя Господь прибрал". Часто его даже не будили, чтобы остальным членам семьи больше еды досталось. Рос он болезненным и слабым, а в 7 лет его отдали в подпаски пасти коз. Получал он за это хлеб. Но хотел учиться. И бегал зимой в школу за 7 км от деревни. Родители его были безграмотны. Выучился 7 классов (больше там не было) и, достигнув определенного возраста, поехал в Ленинград получать дальнейшее образование. Экзамены он провалил (это было предсказуемо), но его приняли с дословной формулировкой: "учитывая ваше рабоче-крестьянское происхождение". В итоге дедушка оправдал возложенные на него надежды. Стал офицером, сразу был отправлен на Амур. Позже обошел по морям весь земной шар. Участвовал в первой советской экспедиции в Антарктиду (длилась экспедиция 9 месяцев). Стал капитаном I ранга. И всю жизнь тяготел к знаниям. Он всего 1 месяц не дожил до своего 91-летия. И до последних дней был благодарен советской власти. И у него были все основания быть благодарным. И всегда говорил, что его религия - это наука. Вот почему мне так понятны мысли Федора Григорьевича Углова. Он был человеком своей эпохи.
2. Упоминания об экспериментах на животных. Тут пояснять ничего не хочется, потому что рассудительный человек и так признает, что без этих экспериментов не было бы ни серьезных операций, ни пересадок сердца, ни сотен тысяч спасенных людей.
3. Поучительные наставления. Это многие могут воспринимать как морализаторство. Но если прочитать всю книгу, то тоже невольно подумаешь: у кого, если не у такого великого хирурга, есть право рассуждать подобным образом. Кому, как не ему, известны последствия пьянства. Сколько исследований ему пришлось сделать, сколько мастерства приложить, чтобы начать делать операции для людей, которые в результате злоупотребления алкоголем довели себя до состояния, считавшегося безнадежным до тех самых пор, пока Углов не начал творить буквально чудеса хирургического мастерства. И даже то, что Федор Григорьевич говорит о футболе, шахматах - кто, если не он, имеет право об этом рассуждать. Когда он вытаскивал с того света людей, чье сердце пострадало в результате нервных потрясений.

В общем, лично для меня все эти моменты не были минусами. Но вполне могу представить, что для кого-то они будут как ложка дегтя.

Меня особенно впечатлило, насколько сложные операции проводились под местной анестезией. Меня такая анестезия практически не берет и даже простейшая манипуляция дается с трудом. Например, когда мне удаляли лазером приногтевую маленькую бородавку, то от боли я вся покрылась потом и искусала до крови губы, чтобы не издать ни звука. Хотя предварительно мне обкололи весь палец обезболивающим. Когда вышла из кабинета, то палец у меня долго еще трясся, и я укачивала руку, как ребенка. Поэтому после родов меня всегда зашивали только под общим наркозом без разговоров. С трудом могу представить, какую боль надо перенести во время операции грудной клетки под местным обезболиванием. Надо иметь огромную волю к жизни и, конечно, полностью доверять такому хирургу, как Углов.

Очень впечатлила меня история про больного, которому в итоге пришлось удалять не только ногу, но и часть таза. И Углов вместо травматичного долота решил использовать проволочную пилу. И в итоге спас человека от неминуемой смерти. Да и все остальные истории глубоко трогают. Наверное, по той причине, что Федор Григорьевич не ограничивается только "технической" стороной дела. Он расскажет всю историю этого пациента от начала его страданий. И проследит его путь после операции. Удивительный, совершенно удивительный человек.