4

Никому не стану советовать эту книгу, но и отговаривать не буду. Я сутки почти думала над оценкой, колебалась между «понравилось» и «нейтрально». И поняла, что нейтральной, конечно же, быть не могу.

Я обожаю, когда Прилепин берется за документальный материал, за историю, за достоверность, насколько она может присутствовать в художественном, отчасти вымышленном произведении. Понимаю, почему писатель взял теперь перерыв на год: это же надо было выносить, вытужить, не только как часть летописи своей семьи, но и – страны; да как историю невероятного попрания человека человеком, в конце концов. Зная подход Прилепина к истории (на примере блестящей биографии Леонова), я ничуть не сомневалась в широте и глубине его авторского охвата и готова была ему верить. Мне хотелось узнать о Соловках, как о шарашке Солженицына, и я прибыла на остров, и я не выходила из-под прилепинского конвоя, пока не дочитала эти 746 страниц. Я не бралась ни за какие книги больше, уже и не помня, когда было такое в последний-то раз.

Раз уже заговорила о Солженицыне. Знаете, когда меня тут, на сайте, а также вне его, вживую, люди спрашивали, стоит ли читать, с чем это вообще едят (радуйтесь, что вам еще есть, что есть, кроме втихаря скатанных шариков мерзкого хлеба и баланды!), я отвечала в духе: «Ну, знаете, это, конечно, отсылает памятью к Александру Исаевичу, но…» Но если у Александра Исаевича еще теплилась надежда (в моим чувствовании, по крайней мере), то у Прилепина надежда забрезжит едва, с Соловков ну ничего не разглядишь. Если у Александра Исаевича был праведный огонек в героях, то у Прилепина все будто яблочки с червоточиной – нет-нет, да и выглядишь гниль. Это не плохо, и не нужны мне сплошь святые персонажи, но я из тех, кто любит кому-нибудь симпатизировать. Средь обитателей «Обители» симпатизировала я разве Галине, по-женски, да и потому, что у меня вообще слабость к подобного рода героиням – страстным, маниакальным порою, страшно убежденным товарищам. И образ демонический Эйхманиса хорош, без него роман осиротел. Какая жутью завораживающая биография в примечаниях!.. Но и только.

На Соловках узнаешь: и ранее, до большевиков, в монастыре тоже были страшные тюрьмы, практиковались изнуряющие, бесчеловечные методы заключения – такая страшная преемственность. Узнаешь, как происходит отупение, принятие мук своих и чужих, как убывает сострадание. Думаешь, с болью осознавая, что и сейчас где-то бьют человека…