2.5

Чтение “Библиотекаря” было моим личным экспериментом принятия творчества Елизарова. До этого мне приходилось сталкиваться с фрагментами других его книг и они неуловимо напомнили мне двух других авторов: Юрия Мамлеева ( в частности, цикл “Конец века”, и Ольгу Славникову (“Стрекоза, увеличенная до размеров собаки”). Я не могу описать ощущения от этих произведений какими-то конкретными словами, так что попробую сделать это сугубо чувственно. Вам когда-нибудь доводилось ощущать запах прокисшей влажной тряпки, которую очень очень долго использовали для вытирания стола? Такой микс из всего, что когда-либо на этом столе лежало, помноженный на время, липнущий к рукам, отчего хочется незамедлительно их вымыть, но запах пробивается потом через самое душистое мыло? Добавьте сюда еще засиженные мухами клеенки, одиноко свисающую с треснувшего потолка на шнуре лампочку без абажура, покрытую пылью, черный квадрат ночи в окне без занавесок, серые нити паутины на потолке, грязные стекла, тлен, разрушение, разложение во всех его формах и проявлениях, с которыми когда-либо приходилось сталкиваться. И вот это будет оно. Само собой, ознакамливаться произведениями Елизарова более детально я не планировала. Единственным поводом стало то, что по “Библиотекарю” сняли сериал.

Сериал я пока посмотреть не успела, книгу дочитала до конца и могу сказать, что вполне обошлась бы в своей жизни без нее. И ведь странное дело - сюжет-то вполне годный. Советский писатель Громов является автором цикла книг, оказывающих на людей странное воздействие. Одна из них способна создать в сознании воспоминания о детстве, которого не было, другая наделяет невероятным искусством убеждения, третья - возвращает жизненную силу и так далее. А еще, говорят, есть какая-то дополнительная книга, которая соединяет все остальные в одну замкнутую цепь - и вот тогда должна начаться настоящая магия. А пока эти книги передают из рук в руки, тщательно берегут, вокруг них формируются кружки почитателей и адептов, получившие название Библиотеки. Все Библиотеки являются конкурентами, стремящимися раздобыть как можно больше экземпляров Громова и готовые ради этого на все. Впрочем, в их взаимодействии есть определенный регламент, которого они договорились придерживаться. но иногда все выходит из под контроля.

Интересно? Несомненно. Но в исполнении Елизарова это превращается в какое-то растирание между пальцами застарелых экскрементов. Вместо сюжета он сосредотачивается на деталях: отвратительные физиологические подробности, тщательные описания “батальных сцен” с участием женщин и пенсионеров и неизбежным перечислением того, на кого отлетели чьи кусочки мозга, кто харкнул кровью, с кого слезла кожа и так далее. Причем, возникает ощущение, что сюжет тут мог быть абсолютно любым, а Елизарову просто нравится препарирование мерзости, которым он готов заняться в любых условиях. Как говорится, а если бы у рыбы была шерсть, то в ней бы водились блохи.

Возможно, это тот редкий случай, когда вместо чтения лучше сразу переходить к просмотру.