4

Давным-давно, в детстве, я слышала, как бабушка моя, укоризненно отозвалась о каком-то знакомом, мол, как Иудушка Головлёв. Тогда я удовлетворила детское любопытство, поразглядывав на обложке старого издания мерзкого вкрадчивого молью побитого старичка с гаденькой узкогубой улыбочкой. Читать про него не хотелось. И вот недавно я внезапно обнаружила, что этот литературный ̶г̶е̶р̶о̶й̶ ̶ образ так и таится на дне колодца моего невежества, поблёскивая оттуда масляными глазками. Его следовало достать и, наконец, познакомиться.
Конечно, надо было сделать это раньше. Я обратила внимание, что писатели, которых я читала ДО того, как прочла параграф о них в школьном учебнике, существуют в моём мире как живые полноценные личности, а вот Салтыкову-Щедрину не повезло: сперва тошнотворные мультики по его сказкам, потом назойливая учительская муштра "прочитай, перескажи, какова мораль?" и всё - был человек , стал пыльной закладкой в скучном учебнике. Несправедливо. А между тем, писательское мастерство у Салтыкова-Щедрина отменное. И сюжет, вроде не богат, и философствованиями автор не увлекается, и в изображённом им рутинном мире оказаться не хочется, но книга увлекает. Характеры и отношения, описанные в начале развиваются по определённым законам и становится важно, куда ведёт эта нить, и насколько верно получится это почувствовать и предсказать самому читателю.
О чём эта книга? О нелюбви и её разрушительных последствиях.
Умная девушка выходит замуж за глуповатого последователя Баркова, писаку озорных и срамных од. Став взрослой женщиной, владелицей поместья, она находит себе занятие в заботах об укреплении хозяйства и преувеличении капитала. Она увлекается этой целью, чтобы только отвлечься от постылых людей, её окружающих. Муж - болван и пошлый озорник, в детях тоже отрады не сыскалось: старший сын - Стёпка-балбес, средний - саркастический мрачный молчун, да младший с подобострастным странным взглядом уже пустившего яд варанчика, преследующего свою жертву. Да ещё дочка - беглянка. Чтобы придать своей жизни хоть видимость смысла (любви то в этой жизни не дано - ни супружеской, ни родительской), она уже гонится не за благополучием как таковым, а за его символами, за цифрами (вот, я считаю, беда и обманка, которые могут заместить для любого человека истинные цели и смыслы - их призрачные символы, искусственно назначенные вершины, ложные ориентиры).

...она привыкла Бога считать любовью. А вот любовь почти что отвыкла - Богом. (Аля Кудряшева)

В том, что они говорят и делают много привычного упоминания Бога, только вот самого Бога в их жизни нет, разве что как средство занять время - помолиться,да обедню отстоять.
В погоне за копеечной экономией, не купить лишних свечей, которые могли бы сделать домашние досуги уютными и интересными - рукоделие, чтение, другие образовательные занятия. В отношениях с собственными детьми Арина Петровна Головлёва руководствовалась не движениями души, а светскими обязанностями и правилами - давала им только то, что обязана была дать. (Иудушка впоследствии и того не делал - одно пустословие производил) И погряз дом в невыносимой тоске, стал душным и каждый стремился вырваться из него, как из паутины. Место, где невозможно жить, но куда можно прийти, чтобы умереть, отдать последние жизненные силы этому тёмному гнезду и чтобы косточки новой жертвы рядом со старыми костьми легли. Как от веку положено.
Девочки, сиротками росшие при родной бабушке тоже не получили стартового заряда любви, так необходимого для успешной и долгой жизни.
Страшная книга, страшные в своей приличной обыденности люди.

И, считала бы я типаж Иудушки канувшим в вечность вместе с крепостным правом, если бы не приходилось сталкиваться с подобными персонажами в современной жизни. Стиль и риторика другие , а суть всё та же. Хорошая литература не устаревает. И лучше позволить Салтыкову-Щедрину окутать себя на время чтения книги невыносимой атмосферой его книги, зато потом распознавать ростки нелюбви в своей душе и в доме, пока они только проклёвываются и выдирать их как Маленький Принц - баобабы.
Почва планеты вся заражена ими. А если баобаб не распознать вовремя, потом от него уже не избавишься. Он завладеет всей планетой. Он пронижет ее насквозь своими корнями. И если планета очень маленькая, а баобабов много, они разорвут ее на клочки.

И, напоследок, цитата из книги

Бывают минуты хорошие, бывают и горькие – это в порядке вещей. Но и те и другие только скользят, а отнюдь не изменяют однажды сложившегося хода жизни. Чтоб дать последней другое направление, необходимо много усилий, потребна не только нравственная, но и физическая храбрость. Это почти то же, что самоубийство. Хотя перед самоубийством человек проклинает свою жизнь, хотя он положительно знает, что для него смерть есть свобода, но орудие смерти всё-таки дрожит в его руках, нож скользит по горлу, пистолет, вместо того чтоб бить прямо в лоб, бьёт ниже, уродует. Так-то и тут, но ещё труднее. И тут предстоит убить свою прежнюю жизнь, но, убив её, самому остаться живым. То «ничто», которое в заправском самоубийстве достигается мгновенным спуском курка, - тут, в этом особом самоубийстве, которое называется «обновлением», достигается целым рядом суровых, почти аскетических усилий. И достигается всё-таки «ничто», потому что нельзя же назвать нормальным существование, которого содержание состоит из одних усилий над собой, из лишений и воздержаний. У кого воля изнежена, кто уже подточен привычкою легкого существования – у того голова закружится от одной перспективы подобного «обновления». И инстинктивно, отворачивая голову и зажмуривая глаза, стыдясь и обвиняя себя в малодушии, он всё-таки опять пойдёт по утоптанной дороге. Ах! великая вещь - жизнь труда! Но с нею сживаются только сильные люди да те, которых осудил на неё какой-то проклятый прирождённый грех.