4.5 Спойлер Книга о любви

Сюжет книги, казалось бы, прост. Герои - семейная пара, страдающая от странной, извращённой, созависимой, но всё-таки любви. Среди рассказчиков - главный герой и его лучший друг, которые по крупицам, строго дозированно выдают нам сценарий жуткой истории. Декорации тоже хороши: солнечный Иерусалим, солнечный, но более зеленый Львов, снежная Прага. И всё какое-то нарочитое, театральное, кукольное.

Чтобы описать книгу, без спойлеров не обойтись. Поэтому человек, решивший сперва почитать рецензии, остановись. Нет, не сейчас, я повторю ещё раз. А пока что слушай. Читай эту книгу медленно. Запасись терпением. Это не бульварный роман на 200 страниц. Это история. Людей, гОрода, любви, жизни. Читай медленно, вдумчиво, погрузись в детали, в рассказы о прошлом. Оно стоит того. За этим к автору и идут. И не спеши судить, думай, и смотри. А теперь стоп. Дальше не надо.

Теперь остались те, кто книгу читал, и без меры любопытные. Им я и расскажу, чем же меня так зацепил "Синдром Петрушки". Сюжет, как я уже говорила, прост. Главный герой - Пётр, или Петрушка (тот ещё трикстер, поверьте, имя выбрано не случайно). С детства он проявлял любовь к куклам и всему, что с ними связано. А в 9 лет увидел лежащую в коляске чудесную рыжеволосую девочку

Она будет моей главной куклой!

И влюбился, безумно и одержимо. Нет, ничего неприличного не подумайте, любовь исключительно платоническая. Но Лиза и Пётр с этого дня не могли друг без друга. Мальчик нянчился с маленькой девочкой, воспитывал ребёнка, и дружил с подростком. Преодолевая классовое, социальное неравенство и пространство Сахалин-Львов. А девочка росла, и стала балериной Лизой, женой гениального кукловода Петра. Пока тот, на свою беду, не смастерил точную её копию по имени Эллис. Отчаянно нуждаясь в деньгах, был придуман гениальный номер с оживающей куклой. Которая, наряду с куклой Корчмаря, стала семейным проклятием.
Эта рыжая механическая бестия хоть и бессловесная, но главный антагонист истории. Она свела с ума Лизу, завладела сердцем Петра, и стала точкой невозврата для любящей пары.

- Сначала он сделал из меня куклу, - сказала она мне однажды. - Потом он достиг наивысшего совершенства: сделал из куклы - меня...
- Вот ты лечишь меня, Боря. Но если вдуматься: ведь настоящий сумасшедший, настоящий маньяк - это он сам.

Главный герой, повторюсь, одержим. Лизой и куклами. В таком именно порядке, прошу отметить! Но по началу, разглядывая ситуацию только глазами Петра, я брезгливо морщилась. Современно выражаясь, редкостный абьюзер:

Он знал, что эти первые минуты будут именно такими: её оголенная, беспомощная ненависть; его, как ни крути, оголенное беспомощное насилие. Всегда готовился к этим проклятым минутам - и никогда не бывал к ним готов.

Один и тот же круг их личного ада, который начинается вместе с историей. Пётр приезжает за Лизой в больницу в Иерусалиме. А она его ненавидит, трясется, плачет, но - почему-то - идёт за ним. Что за ужасы здесь творятся? Насилие? Рабство? Нет, любовь. Бывает она и такая, болезненная и хрупкая, но, когда тучи болезни расходятся, взаимная, нежная и прекрасная.
Отношение к Петру, или Петрушке, как его зовут некоторые временные попутчики, у меня менялось с бешеной скоростью. Сперва он кажется мрачным, одержимым тираном, потом - теплым и нежным (но всё таким же одержимым) любовником. В финале - несчастным изменщиком, но снова теплым и нежным к Лизе... Ай, всё! Я запуталась в тонкостях отношений творческих личностей, не моя это тема! Добавлю лишь, что если бы не их друг, а по совместительству ещё и рассказчик, доктор Борис Горелик, в финале промывший мозги Петру, не было бы у истории того конца, на который я, как безумная, надеялась

Это было и грубо, и несправедливо, но мне вдруг захотелось основательно встряхнуть этого кукольного эстета во фраке. И видит Бог, я имел на это право.
– Господи, – пробормотал он растерянно. – Какого черта ты затеял этот разговор? Все же хорошо, правда – хорошо…
– Вот и стоит думать, пока все хорошо, что дальше делать. Лиза должна быть чем-то занята. Не только поисками квартиры.
– Борька… – ошеломленно проговорил он. – Ну что ты напал на меня! Ты же прекрасно знаешь ситуацию. Что ты предлагаешь?
– Определи ее на какие-нибудь курсы. В ее возрасте еще вполне можно приобрести профессию.
– Какую? – воскликнул он. – Бухгалтера? Да она с ума сойдет!
Последнее замечание выглядело – на фоне всей его жизни – даже забавным.
Он долго молчал, опустив глаза и неохотно ковыряя вилкой принесенный салат. Наконец с усилием проговорил:
– Чтобы она ездила сама бог знает куда?.. Чтобы я отпустил ее – с ее доверчивостью, с ее видом растерянного подростка – в какой-то там кол-лек-тив, в группу, куда набивается всякий сброд?.. Чтобы она заблудилась где-нибудь, чтобы на нее маньяк напал?.. Чтобы случилось что-то ужасное?
Я изумленно смотрел на своего старого друга, даже не пытаясь найти какие-то подходящие случаю слова. Честно говоря, я не представлял, что ситуация настолько необратима. Это было новое его лицо, вернее, новое его выражение… Я вспомнил болванку из папье-маше, ту, что держал сегодня в руках: иной ракурс, при котором на лица и предметы иначе падает свет.
Несколько мгновений мы оба молчали. Наконец я тихо произнес:
– Ах ты сволочь… Сволочь, гад… Ты хоть понимаешь, что творишь?
Он поднял затравленные глаза, ускользающие от моего требовательного взгляда, и выдавил:
– А ты? Ты хоть понимаешь, что со мною станет, если с ней случится что-нибудь ужасное?..
Я наклонился над столом и внятно проговорил:
– С ней уже все случилось. Самое ужасное. Когда человек чувствует и говорит, что у него забрали душу, – ужаснее ничего быть не может.
Я знал, что это – запрещенный прием. Удар ниже пояса. И бил намеренно и точно, понимая, что сейчас шоковая терапия – единственный и последний шанс спасти Лизу. Спасти Лизу, а значит, и его самого, безумца.
– Ты и есть тот маньяк, что на нее напал, – сказал я. – Отпусти ее! Отпусти ее внутри себя. Она – твоя больная жена, но не твоя собственность.

Вот он, переломный момент всей истории. С болью в сердце я его сократила. Но это тот самый диалог, который предотвратил трагедию, дав паре шанс.

У данной истории, как и положено хорошей драме, есть завязка, кульминация, развязка и еще десяток составляющих. Обстоятельно, подробно. И вот эта подробность, уверена, многих отвратила от прочтения хорошей книги. Бесконечные экскурсы в прошлое, из которых по крупицам приходится тянуть сюжетную информацию, хороши только при повторном прочтении. Герои знакомы, финал известен, пришло время собирать ружья и копаться в мелочах. Но при первом знакомстве они нещадно утомляют: Баси, Виси, куча невнятных родственников, Львов в разных ракурсах. Это какой-то, прости, Господи, Фрай для реалистов. Этаких взрослых, грустных и не верящих в чудо. Там были действия и эмоции, тут воспоминания, декорации, детали. Улочки, кофе, еда, воспоминания... Потому и чтиво неторопливое. Так что если Фрай для вас наивен - вэлкам. Всё то же, но в реализм. Сняла за это балл, на большее рука не поднялась, это книги особого настроения.

Рекомендую, перечитаю, куплю в бумаге, скормлю всем, до кого дотянусь. Не арбузьте своих половинок, они живые и с зубами.