3 "...семь окаянных кинжалов в моем сердце."

Пьяно-бар, как бы ни было соблазнительно понять это буквально, - некое латиноамериканское подобие караоке. Питейное заведение с пианино и пианистом, который и споёт заказанное, и клиента пустит сыграть и спеть. Пьяных, конечно же, тоже не стоит исключать, их в книге множество. Да все, по правде, постоянно подшофе...
Играет в баре гениальный пианист, не ставший, как мечталось, звездой, выступающей с концертами по всему миру. Но в Мексике, где находится бар, - он своего рода знаменитость.

Я завороженно следил за руками пианиста, у которого в жизни, по-моему, лишь одно предназначение, одна миссия — дарить ближним, как сказано в Библии, немного любви.

Бар тоже не из последних, разного рода известные люди, включая Хемингуэя и чилийского писателя Поли Делано (да, так между прочим авторы иногда попадают в собственные книги) захаживают и выпить, и послушать прекрасную музыку.

Кто-то из моих друзей, не помню кто, может и Эрнест, утверждал, что стакан виски легче идет в одиночестве и что одиночеству легче от стакана виски.

Постоянные клиенты, которые приходят каждый вечер, естественно - не устроенные люди, кому вполне нашлось бы чем заняться и дома, с семьёй. Пара чилийцев-эмигрантов, постоянно живущих с ощущением - "Зачем эти мазохистские экскурсы в потерянное прошлое, в эту «вытянутую в длину географию», которую у меня давно отняли?", бывшая звезда эстрады, в своём более чем почтенном возрасте по-прежнему изображающая юную деву, не слишком удачливый сценарист, юноша, выгнанный невестой накануне свадьбы за постоянные забеги налево, странный американец, явно не приемлющий всё окружающее:

Мне уже сильно поднадоело это заведение для нытиков, и даю себе слово, что сегодня последний раз трачу свои сентаво (жалкие сентаво, что остались после моего печального приключения) в обществе этих сентиментальных варваров.

Эта галерея портретов - из будущей книги пианиста, решившего, что раз он может играть, то и писать сможет не хуже. А что - сам Хемингуэй рассказывал ему о писательском деле:

Долг рассказчика — теперь я это знаю со слов Маэстро — все превращать в историю. Рассказывать не только затем, чтобы рассказывать, а чтобы сказать и что-то другое.

Столь гениально, как играть, у него не вышло. Тем более, что всё это творчество было для него, видимо, попыткой побега от болезненной и странной истории его любви к Ванессе, имеющей пару экстравагентных привычек: не спать с одним и тем же мужчиной больше одного раз и хоронить по воскресеньям резиновую куклу... Именно эти похороны, наверное, и напомнили о клипе чилийской группы Mon Laferte, а музыка в пьяно-баре совершенно необходима...

04:39

Моя душа превратилась в бездонный сундук, куда она складывала свои печали и обиды, в резонирующий ящик, который откликался на все ее стоны, всегда глубокие, горестные, в эхо, повторяющее ее слова, настоянные на злобе.

При всём надрыве, с которым рассказывается о персонажах, книга почему-то не тронула...