5

Если спросят меня,
презревшего пагубу плоти,
как на свете прожить, -
отвечаю: да будь что будет!
Дождь так дождь, ветер так ветер!

Недавно в своей рецензии на Песни ста поэтов я сетовала, что нам недоступно понимание японской поэзии, особенно классической, в силу разности культур и языка. Переводчик Рёкана успокоил меня, сообщив, что современные японцы сами уже ничего не понимают. Спустя двести лет, один из лучших японских поэтов  Рёкан доступен без перевода лишь немногим узким специалистам. В связи с этим, я сразу бросила комплексовать и насладилась чудесным переводом этих потрясающих стихов, пришедших к нам благодаря Александру Долину, профессору японской литературы Международного университета Акита в Японии.

Начиная читать «Хижину «Мерка риса»», я запаслась закладками, решив отмечать понравившиеся стихи, и вскоре томик мой распух неимоверно: закладку нужно класть на каждой странице, а на некоторых можно и по две. Я нашла нового друга, брата и учителя.  Эта книга теперь будет со мной в моих бесконечных путешествиях. Я буду по ней гадать, с ней разговаривать, заполнять стихами Рёкана мгновения грусти и радости.

Я понимаю, что это мое личное совпадение, но хочется поделиться. Чем же так хорош Рёкан? Ничем. Простотой, безыскусностью, мудростью, сквозящей из-за обыденности. Он пишет о своих буднях, буднях буддийского монаха. Одиночество, бедность – и никакой жалобы, лишь смирение, легкая самоирония.

Целый день в селе просил подаянья,
А теперь сижу в холодке под утесом.
Я один – при мне лишь ряса да плошка.
Ну не чудно ли быть дзэнским монахом!

И, правда, чудно. Чудно бродить по дорогам без цели, а потом поселиться в одинокой горной хижине, писать там стихи и изучать фонетику, иногда принимать друга или брата, иногда печалиться.

Одинокий старик
         с белой спутанной бородой
Думает о былом –
         ведь и он был когда-то юн.

«Ну, и в чем мудрость?» – спросит скептик. В том, что не высказать словами.

Светит луна
                сквозь маленькое окошко.
Тихо вокруг  –
               лишь сверчок ведет свою песню.
Молча гляжу –
               и ощущаю такое,
Что не передать,
              не описать словами.

Дальше...

Аскетам всех времен заочно и в глаза задавали один и тот же вопрос: «Зачем?» Действительно, зачем это все? Зачем самоотречение? Зачем хижина с блохами? Зачем нищенствовать? Неужели нельзя по-другому?

Все дела позабыв,
Высшей цели я должен достигнуть –
причаститься Пути!
Пусть всего лишь на день единый
После тысячи лет исканий.

Тысячу лет – за один день! Умолкните скептики, здесь не рынок, а покой и воля. Вечное сегодня вместо суетного завтра. Но не будем впадать в пафос, Рёкан не делал этого никогда. В нем нет ничего от «святости», «надмирности».

Отскребаю котел –
и дружно мне подпевает
хор лягушачий...

Вот вам, если хотите, и прозренье. Не отказывался отшельник ни от рюмки саке, ни от трубки табаку, но все, кто его знал, говорили, что это был удивительный человек, у нас бы сказали, наверное, юродивый, а сам он себя величал Великим глупцом. Наставник Рёкана, отпуская от себя ученика, ставшего Мастером, выдал на прощанье такое напутствие:

Это благо, о Рёкан, вести себя как глупец,
Ибо так обретаешь великий, безмерный Путь.
Простота и воля – кто в силах измерить их,
Коли ты во всем заодно с природой вещей?
Я из горной глицинии посох тебе дарю –
Если в дальней дороге к стене прислонишь его,
Пусть тебе ниспошлет покой полдневного сна.

Рецензия на книгу Рёкана "Хижина Мерка риса" на www.ostrel.ru