4.5

По-советски добротная книга о любви педагога к своему делу. Не может не восхищать и не воодушевлять.

Три истории, связанные общей идеей. Две первые рассказывает воспитанник А.С. Макаренко, поднявший с нуля два детских дома, третья – от лица его жены, в войну взявшей заботы об эвакуированных детях на свои плечи. И первое удивление: в книге много вымысла. Не совсем бесплотного, но художественного вымысла. Читатель, не знакомый с подробностями жизни четы Калабалиных, чьи судьбы легли в основу книги, вряд ли заметит это. Книга написана настолько достоверно, что не приходится сомневаться ни в чём. Вера Семёна Карабанова и его жены Галины Константиновны в то, что каждый ребёнок – личность, и у этой личности должно быть счастливое будущее, очень искренняя. Любовь к профессии, к детям чувствуется в каждом слове и в каждом поступке всех педагогов, которые описаны в трилогии. От того, что на пути «трудных подростков» и обездоленных детей встречаются хорошие люди в большом количестве, книга воспринимается несколько идеалистично. Но реальности всё же здесь больше.

С одной стороны, перед читателем развёртываются живые истории детей, оставшихся без родительской любви. Кто бы ни становился воспитанником детского дома в Берёзовой роще или в Черешенках – беспризорник, мелкий воришка, картёжник, сирота - все они нуждались в любви. Каждый из таких потерянных ребят - личность, все с разными характерами. Не сломать, не подавить, убедить, дать почувствовать, что он человек, что он нужен, что его любят, ему верят – очень непростая задача. Поэтому особенно трогательно звучат в третьей части письма с фронта и самих ребят, и тех, кому они помогли. Как отметкой «отлично» в педагогическом аттестате Карабановых стали судьбы их воспитанников – Короля, Каламыты, Репина, Лиры, Крещука и многих ещё других.

С другой стороны – книга стала собранием реального педагогического опыта, опыта, прошедшего жёсткую практику. И хотя я уже говорила про некий идеал педагога, который сияет через всю трилогию, всё-таки в книге упоминается и об ошибках, без которых невозможно было бы пройти всю эту долгую дорогу воспитания человека. И это делает книгу настоящей.

Первые две книги я прочитала с каким-то задором, они очень напомнили «Педагогическую поэму». Хотя, надо признаться, образ Макаренко в первой книге для меня предстал не таким идеальным, как я его помнила после его же книги. Карабанов как мог расхваливал своего учителя, но мне он показался каким-то сухим, даже немного жестоким. К третьей книге прониклась не сразу, сказалась смена рассказчика. У Галины Константиновны и характер другой, и подход к воспитанию. Для меня это была самая тяжёлая книга.