5 "Часы и впрямь пробили тринадцать?"

Общеизвестно, что часы отбивают неверное время, но всегда обычное — настоящее, существующее на самом деле время. А теперь они пробили тринадцать, что убеждает нас в существовании — хотя бы разочек — тринадцатого часа.

Бывает так. Читаю, читаю вроде бы хорошие книги, даже не вроде бы, а хорошие, но всё что-то не то, не совсем то, чего ожидаю. А в душе, открывая новую, незнакомую книгу, всегда жду, что вот сейчас наткнусь на клад, отыщу заветную жемчужину.
И вдруг... не с первой страницы (хотя бывает, что с первой строчки или с первого взгляда), а где-то со второй... да не важно с какой... начинаю понимать, что нашла своё сокровище. И случайная книга, которую откладывала долгое время, неожиданно попадает в самое сердце.
Когда это обнаруживается, то продолжаю чтение с некоторым сомнением, думая, что вот сейчас рассеется очарование. Но незаметно забываю обо всём вокруг. Время словно останавливается. В такие минуты время (эти самые минуты и часы..) где-то рядом прячется и мы (я и книга) существуем как бы вне времени. Типичное состояние влюблённости. А я влюбчивая. Влюбляюсь в книги, в людей, в города, во всё, во что можно и нельзя влюбиться.
Ничего нового я не открыла. Такое состояние влюблённых, потерявшихся во времени, может произойти с каждым. Я в этом уверена. Так бывает не только с книгами. Так бывает в дружбе, детской игре, любом увлечении.

Вот как раз о такой потере во времени, попытке раздвинуть время лет на сто, остановить и перехитрить, попасть в вечность, чтобы никогда не расставаться с любимым другом, и рассказала Филиппа Пирс.
Повесть начинается с того, что заболевает корью младший брат Тома, а самого Тома дядя увозит в другой город. (Заметила, что в детских английских книгах дети очень часто живут или гостят у тётушек и дядюшек, чаще, чем у дедушек и бабушек, как в наших детских книгах.) Продолжается повесть перепиской с родителями, братом и новым знакомством; снами во сне на яву, волшебной дружбой в полночном волшебном саду с девочкой Хетти, умеющей видеть. Завершается удивительной встречей, раздвигающей занавес времён.

Том в новом для него доме оказался заперт в комнате на карантин. Он может только бродить по дому и выходить во внутренний дворик, довольно скучный дворик с хозяйственными постройками. Почитать нечего. Нашёл несколько книжек, но они все для девчонок. Возмущению Тома не было предела. Ещё и окна с решётками. Такие решётки в английских домах ставили в детской комнате. А Том уже не считает себя ребенком. Видимо у детей 12 лет, у подростков, решётки с окон снимали. Убегали что ли английские дети через окно? Питер Пен улетал и решёток у него не было.

На первом этаже стояли старые напольные часы. Такие старые, что у них винты заржавели, которыми они к стене привинчены. Часы шли громко и всегда неверно. В полночь они били тринадцать раз!
Какой ребёнок удержится от соблазна изучить поподробней такие знатные часы? Нет, Том не попал в городок в табакерке.
Однажды в полночь он всего лишь открыл дверь во внутренний двор. И вместо хозяйственных построек увидел чудесный сад. Вероятно райский...точно библейский, то есть древний, таинственный. Сторожем в этом саду был строгий Авель, выпускающий библию из рук, только для работы по саду. В саду гуляли, дети, иногда за ними приходили взрослые, резвились животные, пели дивные птицы. Для всех детей и взрослых Том был невидим. Увидела его только девочка Хетти и бдительный сторож Авель.

Нет в этой книге магии в привычном понимании. Нет волшебных палочек и таинственного зелья, не читают здесь заклинаний и ни в кого не превращаются. Правда, перемещения во времени и в пространстве есть. Со временем здесь особые отношения. И для сна это нормальная реальность. Сон, магия и жизнь здесь тонко переплетены существуют мирно, сначала в своих границах, но постепенно границы стираются. И начинаешь верить, что волшебство рядом.

Филиппа Пирс написала о саде своего детства в окрестностях Кембриджа, где она родилась и прожила всю жизнь. Книгу можно читать в любом возрасте. Понятие возраста Филиппа опрокинула с лёгкостью настоящей волшебницы.
Немного о грустном и, к сожалению, часто привычном грустном. Совершенно не удалась экранизация. Посмотрела фильм 1999 года. Фильм получился скучный, с правильными английскими детьми. Волшебству там сложно дышать.
Фильмы обычно не получаются, когда магия не в сюжете, а в словах и между строк. Конечно, фильм старый. Но что-то мне подсказывает, что такую магию невозможно передать даже самой совершенной компьютерной графикой. Здесь нужен волшебник, который создаст равный книжной магии свой особый киноязык.
Но не беда. Ведь есть книга. И мы любим читать.